Мaйкл Финкeль
«Я eм тишину лoжкaми»
Издaтeльствo «Эксмo»
В дaлeкoм 1986 гoду 20-лeтний Кристoфeр Тoмaс Нaйт вышeл из дoмa, сeл в автомобиль, прокатился из родного Массачусетса в соседний штат Мэн (это на самом северо-востоке США) и ушел там в лес. И не вернулся. Не вернулся по собственной воле — он жил отшельником до тех пор, пока не попался на воровстве в 2013-м (почти 30 лет спустя!) и не угодил на 7 месяцев за решетку. Такая история — находка для любого журналиста, но как разговорить человека, который нарочно спрятался в лесу, чтобы избавить себя от общения с себе подобными?
И все-таки одному человеку это удалось — репортер Майкл Финкель познакомился с Крисом Найтом, да причем так продуктивно, что материала о нем хватило на целую книгу. Men’s Health встретился с Майклом, чтобы понять: вся эта история — случайность или он все-таки сверхчеловек?
Как Крис Найт пришел к решению стать отшельником? Малодушие, бегство от проблем?
Это самый сложный вопрос, на который даже сам Крис долгое время не мог дать ответа. У него было сравнительно благополучное детство в нормальной семье, он отлично учился в школе. Потом работал в фирме по установке сигнализаций (это помогло ему в будущем залезать в дома и воровать припасы). В складчину с братом купил машину в кредит — и, кстати, так и не расплатился на момент исчезновения, но вряд ли это можно считать большой проблемой. Некоторые эксперты предполагали у Криса наличие синдрома Аспергера — расстройства, при котором невыносимым кажется обилие лиц, слов и прочих составляющих социальной жизни. Но его так и не признали невменяемым. Уже в финале нашего общения Крис попытался мне объяснить: только в лесу, один, он сумел обрести самодостаточность. Для него совершенно естественным и желанным состоянием было полное уединение, вот и все.
Чего этому отшельнику больше всего не хватало в лесу? Читал ли он книжки, например?
Крису хватало того немногого, что он имел, — его полностью устраивал аскетизм. Но книги он читал охотно — он воровал их наряду с предметами первой необходимости. Его любимая — «Взлет и падение Третьего рейха». А еще одним своеобразным предметом роскоши для Криса было радио. Батарейки к нему он тоже воровал.
А что слушал? Хард-рок?
Именно. На момент его исчезновения именно хард-рок и хеви-метал были актуальными стилями музыки. AC/DC, Judas Priest. Особое место в его чартах занимает Lynyrd Skynyrd.
Как он лечился? Как зализывал раны?
Что самое поразительное, Крис ни разу не болел за все эти почти 30 лет отшельничества. С некоторой натяжкой можно назвать болезнью переохлаждение, которому он все-таки подвергался. Он признался, хоть и не религиозен: «При минус двадцати ты начинаешь молиться богу — молиться, чтобы мороз отступил». Но он ничего себе не отморозил. И так и не разжег костер — ни разу за 27 лет. А заболел он, только когда его поймали и поместили в рассадник инфекций — в тюрьму.
А гигиенические процедуры?
Крис вполне сносно поддерживал чистоплотность. В его случае это означало воровать туалетную бумагу, средства для мытья рук, гели для душа, шампунь и прочее. Белье и одежду он тоже воровал, так что был сравнительно свеж большую часть времени.
Нерегулярное питание не сказывалось на его самочувствии? Что он вообще ел?
Питался он, прямо скажем, отвратительно и для лесного жителя слишком налегал на пищевую химию. Крекеры, чипсы, арахисовое масло, печенье, шоколад, газировка… В общем, все то, что можно найти в оставленных на зимний сезон домах. Но это не сказалось на его здоровье. Точнее, даже шло на благо: перед наступлением холодов Крис, как животное, старался нагулять жировую прослойку и ел много сладкого. Пожалуй, главным итогом этого рациона стали гнилые зубы.
А как насчет выпивки?
Было дело. Он вообще любил быть слегка навеселе — но, готовясь к зиме, он пил также и с целью раздобреть.
И ему ни разу не хотелось связаться с родными или знакомыми?
Крис вырос, как я уже сказал, в нормальной семье, с четырьмя братьями и сестрой. Родители особо не тряслись над детьми. Отец умер в 2001 году, так и не узнав о судьбе сына. А Крис не интересовался, живы ли родители: он был самодостаточен и без родных. Когда мы с ним общались — во время его заключения, — он не разрешал матери навестить его. Не хотел, чтобы она видела его в тюремной робе, как преступника, потому что прекрасно понимал, что был преступником, и чувствовал вину за каждую украденную батарейку.
27 лет без женщины — довольно жестко для мужчины в расцвете лет. Или мы чего-то не знаем?
Как ни странно, Криса совершенно не заботил этот вопрос. Он попросту не нуждался в женщинах — его это не интересовало. Вот не интересовало, и все.
Что больше всего поразило Криса, после того как он снова вплотную столкнулся с цивилизацией?
Обилие ненужных вещей, коммуникаций. Например, мобильные телефоны. Он так и не понял, для чего они нужны, почему все в них уткнулись. Когда ему показывали соцсети, он недоумевал: ведь быть недостижимым — гораздо комфортнее. Когда ему объясняли работу iTunes, он переспрашивал: «А, так вы используете телефоны как радио? Но у меня уже есть радио!»
Почему он вообще рассказал вам всего на целую книгу, если он такой социофоб?
Всем вопросам вопрос. Мы никогда не были друзьями. Я просто журналист, и я думаю, что никогда ему даже не нравился. Но я, можно сказать, почиваю на лаврах, потому что, думаю, порядка 500 журналистов хотели взять у него интервью. Но заговорил он только со мной. И у меня есть одна догадка, почему. Я написал ему от руки, а не распечатал свое письмо… А когда Крис рассказал все, что хотел, он просто сказал: «Уходи, я никогда больше не хочу тебя видеть. Мы не друзья. Мне вообще не нужны друзья». У меня еще оставались вопросы, и вообще-то, я довольно напористый журналист, но уважение к этому человеку оказалось сильнее.
А как у него дела сейчас? Какие планы, если они есть?
Не знаю наверняка — по его просьбе я не лезу в его жизнь. Думаю, он до сих пор живет в доме матери, он не покончил с собой, и я счастлив сообщить об этом. Но он точно не рад вернуться в общество и наверняка избегает людей, насколько это возможно.
По крайней мере, ему не нужно воровать. Он же теперь звезда.
Да, но хотел ли он быть звездой? Представь: ты очень замкнутый человек — а тебе все время пишут, звонят… Проще взять и рассказать свою историю одному человеку, дать ему написать книгу и сказать остальным: читайте книгу и оставьте уже меня в покое.
Как вы сами считаете: среда больших городов враждебна человеку?
Я думал об этом неоднократно, я говорил об этом с Крисом, и один из вопросов, который я задаю в книге, звучит так: «Крис Найт сумасшедший или все мы немного сумасшедшие?» Мы целый день бегаем туда-сюда, пялимся в мониторы, сидим за своим столиком на работе — все это не очень естественное поведение. В наши дни ты постоянно занят, ты в суете. Например, я пытался перенести вот это самое интервью три раза, потому что я в Москве, семья — черт-те где, мне нужно с ними общаться, да еще и дела какие-то… Это немного ненормально. Я 25 лет живу в Монтане, это этакая американская Сибирь. Там холодно, а я люблю холодную погоду. Там много всякой дикости, и, поселившись там, я почувствовал умиротворение. Но даже там на меня порой сваливается столько дел, что мне просто хочется убежать в лес. Так что твой вопрос, по сути, сводится к следующему: органична ли современная жизнь? Я не знаю. Почитай мою книгу, и, может быть, найдешь там подходящий тебе ответ. Но лично мне нравится сама постановка вопроса.
Тишина почем?
Острую потребность в безмолвии и отключке можно удовлетворить и менее радикальным способом.
Среди восточных духовных практик существует так называемая випассана, которая в туристическом, «экспортном», варианте представляет собой 10-дневный курс медитаций, бесперебойного молчания и прочей аскезы. За пределами тихой локации нужно оставлять все лишнее: гаджеты, книги, настольные игры, ручки и блокноты и даже кубик Рубика. С остальными участниками эксперимента и с наставниками-смотрителями коммуницировать можно только жестами и только при самой острой необходимости. Простая еда, простая вода — и десять суток наедине с собой. Далеко не всем это дается без истерик.
Подобные мероприятия устраиваются и в ближайшем Подмосковье, но колоритнее и честнее приобщиться к випассане где-нибудь в Индии или окрестностях. Так, стоимость двухнедельного пребывания в Непале, включая 10-дневное безмолвие, начинается от $500–600 без учета перелета до Катманду и обратно.