– Кoгдa пeрeстaл бoяться — считaй, всe, ты пoпaл. Нa Бaйкaлe нaдo всeгдa дeржaть уxo вoстрo. Мнoгo случаев: одна машина проехала, а   другая, что идет следом, тонет.

Егерь Николай Борисович, крепкий мужчина лет пятидесяти, вылезает из внедорожника и   смотрит на трещину шириной сантиметров двадцать, как на опасного противника. Трещина прочертила лед и змеей протянулась до горизонта. Раздается выстрел, он разлетается эхом по белой пустыне вокруг нас. Мне кажется, стреляет что-то вроде советской противотанковой пушки ЗИС-2. Но это обычный для Байкала звук — так трескаются метровые ледяные глыбы где-то под нами. Николай, продолжавший изучать трещину, выносит вердикт:

Борис и бензиновый ледобур. Делаем лунки на закатном солнце

– А, это фигня. Перескочим.

Он садится обратно в машину, давит на газ, и мы, подпрыгнув, перелетаем на нашем внедорожнике на другую сторону ледовой границы. Кстати, Николай ничуть не преувеличивает опасность. Этой осенью МЧС проводило на Байкале операцию «Хрустальная глубина»: спасатели установили на льду подъемные механизмы, исследовали дно с помощью подводного робота и достали из глубин 92   автомобиля, 18   лодок, два мотоцикла, вертолет и   самолет.

– Байкал не любит пьяных и   раздолбаев, — комментирует Николай.

Мы едем на двух машинах по   гигантскому ледовому полю на северной стороне самого глубокого озера планеты: 4288 километров от Москвы и 497 — от Иркутска. В тридцати километрах   — единственное относительно крупное поселение в этих краях, город Северобайкальск.

Еще вчера здесь была накатанная трасса, а сегодня лед вздыбился и перегородил дорогу

Наша команда — семеро мужчин: помимо нас с фотографом Ваней Дементиевским и оператором Максом Бадулиным, еще три егеря: Николай, Борис и Иван. А   еще Вадим Мамонтов, генеральный директор отеля «Байкальская резиденция» в Северобайкальске, который и помог нам организовать эту поездку. Мы оказались в этих безлюдных местах, чтобы ловить хариуса   — темно-серую рыбу, размером около 40 сантиметров и весом до килограмма. Егерь Николай отзывается о нашей будущей добыче с предельным уважением:

– Очень прихотливая рыба, сильная, хитрая. Чтобы поймать, ее нужно обмануть. Все семейство лососевых — хариус, ленок, таймень — очень умные и сильные хищники.

Любимое лакомство хариуса — рачок-бокоплав

Рыбалка начинается так: бензиновым ледорубом мы бурим лунки метрах в пяти друг от друга, штук десять сразу. Толщина льда в этом месте — метра полтора, не меньше. Борис указывает на полосу вздыбленного льда, которая тянется, кажется, на километр вперед:

– В окрестностях этого торосняка водится бормаш, рачок-бокоплав. А хариус им кормится, поэтому ловить будем здесь.

Подходит Николай, в руках у   него валенок, который доверху набит этим самым бормашом   — сейчас будем прикармливать рыбу. Я   расхаживаю от лунки к лунке как заправский сеятель, сыплю в   каждую рачков   — они летят вниз, дергая своими многочисленными ножками.

Николай командует:

– Пора в зимовье — чай пить. Сейчас солнышко пойдет на закат у горы, тогда и рыбу можно ловить. Днем она не такая активная.

По пути он рассказывает:

– Как правило, лучшая хариусовая рыбалка по перволедью и   на конец льда. А весной у рыбы начинается нерест, она уходит к   речкам и бухтам.

Вот в это окно заглядывает горностай Кеша

Мы сидим в избушке-зимовье на берегу озера — здесь мы проведем следующие несколько дней рыбалки. Борис топит железную печь. Фотограф Ваня надел свою теплую шапочку из Непала, с которой он не расстается в путешествиях, — и ушел снимать лед на закате. А Николай Борисович рассказывает:

– Поблизости живет роскошный лис, шерсть сверкает, лоснится. Когда рыбаки летом привозят рыбу, он бежит, чтобы эту рыбу украсть. А знаешь, какие тут водятся волки? Весят под сто килограммов, а след на снегу оставляет — больше моей ладони.

Егерь демонстрирует мне свою ладонь и наливает в кружку облепихового чая, который привез из дома. В избе одна комната, там стоит несколько кроватей, есть железная печка и почему-то полка с видеокассетами. Электричества здесь нет, мы зажгли лампочку от автомобильного аккумулятора. До ближайшего жилья   — километров пятьдесят.

– Мой знакомый здесь отсиживался одно время. Какие-то у   него большие неприятности случились в городе. Я ему привозил сюда еду и вот, видеокассеты,   — поясняет мой собеседник.

Егерь Ваня и улов

Мы пьем облепиховый чай и   проводим время вполне по-мужски: Николай Борисович демонстрирует свой карабин и говорит, что неплохо было бы получить лицензию на медведя. А   самый молодой из егерей Ваня, который недавно вернулся из армии, скинул куртку и, оставшись в одной тельняшке десантника, показывает, как быстро можно перезарядить карабин. Вдруг за окном мелькает белый хвост, на сугробе остаются крошечные следы. Николай Борисович вскакивает, взмахнув руками.

– Это Кеша!

Рыба при -25 замерзает мгновенно

Какой еще Кеша в этих безлюдных лесах, думаю я, выбегая на улицу. По столу перед домом бегает пушистое существо размером с небольшую белку.

– Ах ты моя умничка! Кеша, иди кушать!

Николай кладет на стол несколько кусочков колбасы:

– Это горностай, живет тут и   всех мышей выводит. Молодец!

Темнеет. Мы наконец выходим за добычей — ловить хариуса. Вокруг нас в темноте белеет лед, трещит, словно где-то внизу бьют молнии.

– Держи пешню!

Егерь протягивает мне маленькое копье, лом с заостренным носом — специально для того, чтобы пробивать лунки. На ночном морозе -25 лунка замерзает минут за пять, поэтому ее постоянно нужно пробивать. Бьешь пешней, потом сачком выуживаешь из воды хрустальные осколки — снова можно ловить.

Николай периодически заговаривает со мной на непонятном языке. Бросает, например, такие фразы:

– Вон, видишь, нажим? А тут забереги!

Кажется, существуют сотни слов, которыми на Байкале описывают разное состояние льда.

Свет налобного фонаря смешивается со светом луны, на небе горят звезды. Я стою в темноте уже минут десять и подергиваю леской. Как объяснил мне Николай, важно дергать естественно, словно это дергается сам рачок-бокоплав, так, чтобы хариус не почуял подвоха.

Нарезаем расколодку

Я стараюсь быть максимально естественным и в какой-то момент чувствую: что-то бьется там внизу, на конце лески. Николай командует:

– Вынимай!

Теперь я знаю о счастье чуть больше, вот его несколько новых секунд: я в пяти тысячах километров от дома, стою посередине белой вселенной, вокруг меня бесконечная снежная скатерть, местами ровная, а кое-где скомканная. То и дело из-подо льда раздаются автоматные очереди. А в руках у меня мой первый улов   — хариус длиной сантиметров в двадцать!

Часа за два в ночи мы вылавливаем штук тридцать рыбин. Борис морщится:

– Маловато, конечно.

Когда мы возвращаемся к избушке, он сразу же на улице чистит и потрошит парочку хариусов, потом нарезает белое мясо тонкими полосками. Так из хариуса, мгновенно заледеневшего на морозе, получается знаменитое байкальское блюдо — расколодка. Борис говорит:

– Все знают омулевую расколодку, а из хариуса намного вкуснее получается.

Мы сидим при тусклом свете единственной лампы, в печке трещат дрова, а ломтики ледяной   рыбы тают во рту.

Заехали по пути назад на горячие источники Хакусы. Вокруг суровая зима, а вода +50

На следующий день мы с генеральным директором Вадимом пьем облепиховый чай и обсуждаем вчерашнюю рыбалку. Борис ушел бурить новые лунки, оператор Макс самозабвенно запускает дрон над торосами. Ваня делает очередную фотосессию горностаю Кеше. Мы с Вадимом выходим из избы и забираемся на большой холм на берегу, наливаем себе еще чуть-чуть чая и с наслаждением смотрим на белоснежный Байкал. А потом решаем кубарем скатиться вниз по снегу — ну, чтобы не идти пешком. На середине пути   — вынужденная пауза, тормозим о здоровенный сугроб. Вадим, отряхивая с шапки снег, говорит мне:

Деликатес: ломтики замороженного хариуса и икра

– Это обидно — туристы едут на юг Байкала, там Ольхон и Листвянка. А в северной части озера мало кто бывал — это труднодоступные, нетронутые места, здесь остаешься один на один с   тайгой и горами.

– Согласен, мне тут очень нравится.

Я ползком огибаю сугроб и,   как огромный валун, качусь дальше вниз, размышляя о красоте этих мест и об оглушительной тишине, которая все эти дни звенит вокруг нас и которую сейчас нарушает только скрип моей куртки о снег. Ну почему, думаю я, дизайнер вселенной создал в   Серпухове торговый центр, а не скопировал туда, скажем, какой-нибудь маленький кусочек северного Байкала? Идет четвертый день зимней рыбалки.

МН благодарит отель «Байкальская резиденция»   и генерального директора Вадима Мамонтова за помощь в организации этого материала.