Прoсмoтрoв:
1029
Кoммeнтaриeв:

Пушки, кaк извeстнo, бoлee-мeнee мaссoвo стaли примeняться нa пoляx сражений в XIV веке. По крайней мере, первые свидетельства, заслуживающие доверия, относятся именно к этому периоду. Хотя если присмотреться к записям хроник, становится ясно, что особой эффективностью в ту пору данный род оружия как-то не отличался. Хотя иной раз и отмечали, что пушки хороши против конных – грохотом лошадей пугают. Причем, что в Европе на полях Столетней войны, что при обороне Москвы от татар, артиллерия скорее являлась вспомогательным инструментом. Богом войны тогда являлась тяжеловооруженная конница.

При солидном количестве грохота и дыма боевая эффективность артиллерийских средств все же не могла считаться высокой – скорострельность никакая, прочность стволов и надежность низкая, калибр невелик, снаряд непредсказуем (из камней ядра получались не очень).

Итальянская бомбарда XIV века. Из книги 1869 года («Les Merveilles de la Science»)

В более поздние времена, по мере совершенствования технологий, отдельные мастера наловчились отливать пушки устрашающих размеров. Ярким примером может служить бомбарда, которая помогла туркам захватить Константинополь. Увы, та огромная пушка делала всего лишь несколько выстрелов в сутки и довольно быстро вышла из строя. Конечно, функцию стенобитного тарана она выполнила превосходно, но вот для полевых сражений против живой силы она совсем не годилась – уж очень неповоротлива и медлительна.

Что-то вразумительное с тактической точки зрения получилось создать во Франции времен Карла VIII – это самый конец XV века (1496 год). И тут уже можно было говорить о смертоносности артиллерии. Хотя оставалась загрузка пороха совком и каменный разнокалиберный дроб вместо картечи. Но эти пушки хотя бы получалось вытащить в поле и эффективно палить из них по врагу. А до того малый калибр ядра никак не позволял артиллерийским орудиям считаться серьезным оружием.

Фрагмент из «Путешествия в Геную» — Жан Маро, 1500-1520 гг.

Пушки Карла, отлитые из бронзы, позволяли еще и заметно увеличить дальнобойность. Хотя на пределе возможностей рассеивание выходило такое, что даже по групповым целям не имело смысла стрелять. Только по площадям. Даже если пушка могла забросить ядро на пару километров, прицельная дальность ее составляла метров 300 – 600. На большее расстояние вести прицельный, эффективный огонь уже не получалось.

Надо сказать, что какое-то время военные даже и не знали, как быть с возросшей мощью. Например, в битве при Павии в 1525 году французы вроде бы проредили ряды Габсбургской армии, но потом совершили неудачный маневр, в результате которого пушки довольно легко оказались захвачены.

Иллюстратор: Vicente Segrelles

Коренной скачок в артиллерии наметился в 1755 году. Умный швейцарец Жан Мориц изобрел метод производства стволов, когда канал рассверливался с высокой точностью, а не отковывался и не отливался как прежде. Это позволило резко уменьшить допуски, так что заметно подросли и дальнобойность, и точность артиллерии. И эти наработки только с малыми улучшениями просуществовали до середины века XIX. Словом, вот тогда-то пушки и стали играть первую скрипку и в сухопутных, и морских сражениях. Армейский пантеон поменялся. Артиллерия стала богом.

Конечно, позднее были картузы с зарядом и мобильные батареи Фридриха Великого, вязаная картечь и более плотное качественное литье, но все же, основу современного пушечного дела заложил швейцарец, решивший сверлить заготовки стволов.

По статистике первой мировой основная доля ранений солдат пришлась на артиллерийский огонь – простые каски сразу снизили потери войск на 12%. Надо сказать, что при желании эту тенденцию можно было рассмотреть и на рубеже XVIII – XIX веков. Тем более, что на этот период как раз и пришлись наполеоновские войны, дававшие массу материала для анализа. Жаль только, что основные теоретические выкладки появились лет через сто после этих событий.

Французские артиллеристы. Иллюстратор: Eugène Leliepvre

Самая главная статистика любой войны сводится к анализу ранений (в том числе и летальных). То есть самое главное для теоретика, обобщающего опыт некой кампании, это определить причину убытия личного состава. Благо, что с наполеоновских конфликтов сохранилась масса документов и свидетельств, позволявших получить крайне подробную и точную картину.

Конечно, львиная доля потерь личного состава даже не относилась к боевым. Это эпидемии и болезни: тиф, малярия, дизентерия и, как ни странно, венерические заболевания. Причем доля этих потерь всегда превышала боевые. Иной раз в 4-5 раз. Но это уже чисто санитарный аспект, сейчас нами умышленно игнорируемый. Нам интересны ранения, полученные в бою. Именно эти данные позволяют понять, насколько эффективным являлось то или иное оружие.

Если взять в качестве источника литературу того времени, то можно заметить, что чаще встречаются описания опустошительного действия артиллерийского огня. Гранаты, картечь, ядра – все это было действительно страшное оружие. Что касаемо штыка, то таких ранений насчитывалось не более 2%. Причем статистика совпадает и у русских современных исследователей вопроса, и данные парижского госпиталя. Вообще, от холодного оружия страдало не более 7%. Остальные травмы приходились на ружейный и артиллерийский огонь. Причем с явным преобладанием артиллерии. Любопытно, что после одной из штыковых атак французские медики осмотрели поле боя и обнаружили… всего трех человек, раненых штыком. Остальные 136 убитых и раненых пострадали от картечи и ружейного огня. Тот же Рафаил Зотов, описывая штыковые удары, постоянно упоминает ситуацию, когда «ударили в штыки, но противник отступил, и мы с ним не встретились».

Бородино. Художник: Александр Аверьянов

Что же касаемо артиллерии, то при общем одинаковом соотношении убитых и раненых (на одного убитого в среднем двое раненых, хотя в отдельные сражения эта пропорция могла и меняться), на ружейный огонь приходилось не более 40%, а вот остальные 60% выводили из строя пушкари. Так что артиллерия в ту пору являлась крайне эффективным средством ведения войны.

Интересны косвенные данные. Во времена уже упомянутого Фридриха Великого считалось нормальным иметь на 1000 человек пехоты одно полевое орудие. В наполеоновское время этот норматив увеличился в 4 раза, и теперь на тысячу военнослужащих приходилось 4 пушки. Не будь артиллерия эффективной, вряд ли бы императоры так пеклись о ее развитии – уж очень дорогое удовольствие.