Прoсмoтрoв:
659
Кoммeнтaриeв:
3
В aпрeлe 2008 гoдa Йoзeф Фритцль был aрeстoвaн пo oбвинeнию в принудитeльнoм сoдeржaнии взaпeрти свoeй млaдшeй дoчeри Элизaбeт Фритцль, кoтoрую oн дeржaл в пoдзeмнoм звукoнeпрoницaeмoм бункeрe в пoдвaлe сoбствeннoгo дoмa с 1984 гoдa.
9 aпрeля 1935 гoдa в мaлeнькoм aвстрийскoм гoрoдкe Aмштeттeн в сeмьe Фрaнцa и Рoзы Фритцл рoдился сын, пeрвый и eдинствeнный, нaзвaнный Йoзeфoм. Рoзa Фритцль нe oтличaлaсь крeпким здoрoвьeм и пoтoму нe рaбoтaлa, a Фрaнц Фритцль служил в aрмии, и пoчти нe нaxoдился дoмa. Пoэтoму мaлeнькaя сeмья жилa зa чeртoй бeднoсти. A после того, как Франц развелся с женой в 1939 году и ушел на поиски более достойной женщины, чтобы продолжать свой род, жить маленькому Йозефу стало еще тяжелее. Семье иногда было даже нечего есть, и соседи помогали им с продуктами.
«Мой отец был ничтожеством. Он никогда не мог взять на себя ответственность, постоянно изменял матери. Он был неудачником». (Йозеф Фритцль)
Франц Фритцль погиб на войне, его имя было впоследствие выгравировано на военном мемориале города. По словам Йозефа Фритцля, гитлеровское прошлое Амштеттена оставила свой неизгладимый отпечаток на нем. Амштеттен в 1938 году радостно приветствовал Гитлера, который проезжал через этот маленький городок в Вену. На каждом доме тогда развевались флаги со свастикой, а толпа рукоплескала фюреру. Гитлер также был провозглашен почетным жителем Амштеттена.
«Я рос в эпоху фашизма, а это означало тотальный контроль и уважение к власти. Думаю, я прихватил кое-какие прежние ценности из той жизни с собой. Конечно, подсознательно». (Йозеф Фритцль)
В 1941 году Амштеттен оказался на главной железной артерии, по которой перевозили войска на Восточный фронт. Город и железная дорога постоянно подвергались бомбежкам. В двух шагах от будущего дома Фритцля, в котором будет жить потом его большая семья, располагался концентрационный лагерь. Во время войны там находилось около 500 заключенных женщин. Рядом был еще один лагерь — мужской, оба они были филиалами Маутхаузена, который находился в 40 км от города. Надо ли говорить, что почти половина работников была из местного населения.
Роза Фритцль вместе с сыном пережили непростые времена — это и война, и тяжелое послевоенное время.
«Моя мать была сильной женщиной; она научила меня дисциплине и сдержанности и ценности тяжелого труда. Когда я говорю, что она была сурова со мной, я имею в виду, что она была сурова ровно настолько, насколько было необходимо. Она была лучшей женщиной в мире. Я думаю, вы вполне можете назвать меня главным мужчиной в ее жизни. Дома она была главной, а я был единственным мужчиной в доме». (Йозеф Фритцль)
По словам жены Фритцля и других его знакомых, мама Йозефа был настоящим семейным тираном. Она избивала мальчика до черно-синего цвета, и полностью подчиняла своей воле. Соседи поговаривали, что маленький Йозеф мучает и убивает кошек у себя дома, и местная ребятня боялась подходить к нему.
Йозеф Фритцль закончил школу в 16 лет и продолжил учебу в техническом училище. Там он изучал электроинженерию, а после окончания получил работу в местной металлургической компании. Ему был 21 год, когда он женился на 17-летней Розмари. Девушке было непросто начать жить по стандартам Розы Фритцль, но она была трудолюбивой и послушной. И полной противоположностью Розы — так что Йозеф сам мог над ней доминировать. В браке у них родилось 7 детей — пять дочерей и два сына. Йозеф всегда говорил, что хотел иметь большую семью.
«Я хотел детей, которые не росли бы в одиночестве, как я. Я хотел, чтобы у моих детей всегда был рядом кто-то, кто мог бы поиграть с ними и поддержать их. Я с раннего детства мечтал о большой семье, и Розмари казалась мне идеальной матерью, которая могла воплотить мою мечту в жизнь». (Йозеф Фритцль)
В 1959 году в возрасте 24 лет Йозеф впервые попал в полицию по обвинению в эксгибиоционизме. В 60-х он изнасиловал двух женщин в городе Линце, но только одна из них обратилась в полицию. И нет, это не было простым «сексом по пьяни» — Йозеф Фритцль целенаправленно забирался в дома девушек ночью через окна и, угрожая ножом, насиловал их. Йозефа приговорила к 1,5 годам тюремного заключения. На тот момент он был счастливо женат, и у них с Розмари было четверо детей. Не смотря на это обвинение, жена Розмари приняла его обратно.
В 2008 году, когда лицо маньяка стало мелькать на всех местных газетах и телеканалах, в полицию стали поступать звонки и от других жертв изнасилования Фритцлем, которые 40 лет хранили этот секрет.
Не смотря на судимость и увольнение с работы, Фритцль с легкостью нашел себе новую, когда вышел из заключения. Он был превосходным инженером, и был нарасхват. Его называли гением своего дела.
В 80-х Фритцль занялся недвижимостью и приобрел несколько домов в Амштеттене. В глазах горожан он выглядел «солидным бизнесменом», хотя на деле новый бизнес вогнал его в долги. Внешне он выглядел всегда представительно: водил мерседес, носил золотые перстни и дорогие костюмы. Все его предыдущие записи о судимостях были уничтожены спустя 10 лет (по законам Австрии о сроках давности), и вот уже перед всеми представал законопослушный успешный семьянин.
У Фритцлей было 7 детей: старшая Ульрика (1958), Розмари (1961), Гаральд (1964), Элизабет (1966), двойняшки Йозеф и Даниэль (1971) и Дорис (1973). Его любимицей был третья дочь, Элизабет.
«Семья жила в вечном страхе вспышек его гнева. Он не допускал разногласий. Если он говорил черное, то это было черное, будь это хоть десять раз белым. Я всегда ненавидела его. С детьми он вел себя как какой-то армейский инструктор по строевой подготовке. Когда он входил в комнату, они должны были бросить все, чем бы ни занимались, и стоять по стойке смирно. Тишина воцарялась в одно мгновение – даже если секунду назад они были увлечены игрой. Можно было физически ощутить их постоянный страх перед наказанием. Дети не должны были издавать ни звука, пока их отец находился в комнате. Если они нарушали правило или забывали сказать «пожалуйста» и «спасибо» – он принимался бить их, приучая ходить по струнке. Почти никогда им не разрешали приводить друзей. Если друзья все же приходили, то должны были покинуть дом немедленно после возвращения отца с работы.» (Кристина, сестра Розмари Фритцль)
Почти все дети Фритцля рано женились или вышли замуж — это был единственный способ для них сбежать от деспотичного отца. Только Йозеф-младший, последний сын, остался жить с отцом и матерью. Йозеф отставал в умственном развитии, и отец держал его возле себя в качестве слуги, мальчика на побегушках.
Жена Фритцля, Розмари, не получила никакого образования и полностью зависела от мужа. Ей, как и детям, запрещалось высказывать свое мнение или проявлять неудовольствие — иначе муж поднимал на нее руку. Она держалась за мужа, а он обращался с ней как с грязью под ногами. Публично высмеивал и унижал, издевался над ее внешностью и лишним весом. Сам же Йозеф очень заботился о своей внешности — даже спустил целое состояние на пересадку волос, когда начал лысеть.
«Я была так счастлива, когда его не было дома. Но его возвращение приводило меня в ужас. Эта скотина избивал меня и детей. Он относился к нам не иначе, как к отбросам. Я ненавидела этого подонка. Мой брак целиком состоял из побоев и скандалов. Мы не спали вместе очень, очень долго – хотя я и была рада тому, что он не прикасался ко мне». (Розмари Фритцль)
Хотя Фритцль называл Элизабет своей любимой дочерью, это не означало, что он относился к ней лучше, чем к другим. Элизабет была тихой, забитой девочкой, которую никто не видел смеющейся или веселой.
«Когда я видела, как Йозеф наотмашь бьет ребенка по лицу, а дети заливаются слезами, мне всегда было жаль Розмари и ее семью. Я делала все, чтобы убедить ее уйти, но она была безнадежна. Она говорила мне, что уйти от Фритцля она хочет, но не может сбежать с семью детьми на руках. Она понимала, что Фритцль станет преследовать их и вернет обратно. Она оставалась его женой только из-за детей. Сколько раз она говорила мне, что не смеет слова сказать против него, потому что боится быть избитой. И конечно, она боялась за здоровье детей, которых он бил слишком сильно». (Эльфрида Хоера, подруга Розмари Фритцль)
И все-таки Розмари удалось уйти от мужа в 1973 году, но детей пришлось оставить с мужем. Она съехала из их дома и поселилась в гостинице, которая принадлежала мужу, чтобы вести там дела. Йозеф иногда привозил к ней детей и оставлял на выходные, когда им не нужно было ходить в школу. Розмари вернулась к семье и детям спустя 9 лет, когда Фритцля арестовали предположительно за поджог одной из его гостиниц — Фритцль надеялся таким образом получить страховую выплату. Впрочем, его оправдали, так как не смогли собрать достаточно улик.
В 1986 году Йозефа всерьез подозревали в убийстве 17-летней Мартины Пош, которая была найдена на берегу озера Мондзее изнасилованная и задушенная. Тогда его отпустили за неимением серьезных улик. В 2008 году дело снова подняли, и следователи обнаружили поразительную вещь — Мартина Пош на фото была очень похожа на дочь Фритцля, Элизабет. Впрочем, ни одной улики, говорящей о виновности Фритцля, так и не было найдено.
Элизабет была самой красивой из сестер. Она рассказала, что отец начал насиловать ее, когда ей исполнилось 11 лет, сам же Фритцль яростно все отрицал, говоря, что все началось гораздо позднее. Но в 1977 году Розмари и другие дети отправились в отпуск в Италию, а Элизабет осталась дома одна, наедине с отцом, на долгие две недели, так что следователи склонны верить ее показаниям.
«Я не знаю почему, но мой отец просто выбрал меня себе». (Элизабет Фритцль)
Все вокруг замечали, что с девочкой творится что-то неладное. Она была молчалива и замкнута, после уроков в течение получаса ей надо было быть дома, так что она почти ни с кем не могла дружить. О визитах подруг не могло быть и речи.
«Он не лупил их, не давал пощечин, он наносил удары кулаками. Ее брат как-то сказал мне: „Эта скотина когда-нибудь забьет нас до смерти“». (одноклассница Элизабет Фритцль)
Элизабет росла и с каждым годом хорошела. Отец ревностно следил за ней и наказывал ее за слишком яркий макияж или за модную одежду, или за то, что она обращала внимание на мальчиков.
«Она была такой красивой, что у нее могло бы отбоя не быть от кавалеров, но их никогда не было. Она просто сидела тихо в углу, и никто не замечал ее. Когда я вспоминаю об этом, то не могу понять, почему учителя не заподозрили, что что-то здесь не так?» (одноклассница Элизабет Фритцль)
В 1978 году Йозеф Фритцль подал прошение в муниципалитет переоборудовать свой подвал в бомбоубежище. Просьба не была из разряда необычных, от Амштеттена было меньше сотни километров до границы, разделяющей Запад от Востока. Пять лет ушло у Фритцля на постройку, которую он ни от кого не скрывал. Строительство было грандиозное, на крышу дома был установлен подъемный кран для тяжелых бетонных конструкция. На бункер была установлена железобетонная дверь весом больше 300 кг, которая открывалась и закрывалась с помощью электросистемы. В 1983 году власти осматривали бункер, служба пожарной безопасности тоже одобрила строительство — в бункере была обустроена печь для сжигания мусора. Из государственного фонда Фритцлю даже выдали ссуду для продолжения строительства, дали разрешение на расширение бункера и обустройство водопроводной системы.
В 15 лет (1981 год) Элизабет выпустилась из школы, но ей не так повезло, как ее старшим сестрам-братьям, которые уже обзавелись своими семьями и упорхнули подальше от отца. Она осталась на лето работать в гостинице Фритцля. В 16 лет девушка сбежала от отца, устроилась официанткой и сняла жилье в хостеле. Но отец нашел ее и водворил домой. Все вокруг были в курсе этой истории и были прекрасно осведомлены о желании Элизабет сбежать из семьи. Девушка предпринимала еще несколько попыток побега, но ее возвращала полиция. Так Элизабет прослыла «проблемным подростком», беглянкой со стажем, и ее отец использовал эту легенду в дальнейшем.
28 августа 1984 года жизнь Элизабет поменялась. Ночью ее разбудил отец и шепотом позвал идти за собой. Они вместе пошли в подвал, где отец усыпил девочку эфиром. Очнулась Элизабет прикованная наручниками к столбу в бункере. Первые несколько недель Фритцль держал девочку в темноте. И еще 9 месяцев — на собачьей цепи. Элизабет пыталась докричаться до кого-нибудь, но стены бункера были звуконепроницаемыми. А тяжелая дверь с электроприводом открывалась только с пульта дистанционного управления. Отец спускался только чтобы принести ей еду и изнасиловать ее.
Когда девушка исчезла, Фритцль начал продумывать подходящую историю, чтобы ее не искали. Йозеф пошел в полицию и предъявил письмо дочери, написанное Элизабет в темнице. Девушка писала, что уезжает из дома и просила не искать ее. Фритцль велел дочери написать еще несколько писем, чтобы успокоить мать. Он сам отправлял их из других городов неподалеку от Амштеттена. Матери Элизабет сообщала, что вступила в секту и умоляла не искать ее.
«День ото дня, с тех пор как я запер в подвале дочь, мое положение становилось все безумнее. Мне часто хотелось рассказать все другу, но я боялся, что меня посадят». (Йозеф Фритцль)
Фритцль уверял всех, что сексуальную связь с дочерью начал впервые там, в подвале.
«Впервые у нас был секс весной 1985-го – девять месяцев спустя после того, как я забрал ее. Я был не в силах больше сдерживаться. Я хотел иметь от нее детей. Я мечтал о второй полноценной семье, там, в подвале. В какой-то момент ночью я спустился в подвал. Я понимал, что Элизабет не хотела того, что я делал с ней. Но желание нарушить запрет было слишком сильно, чтобы устоять». (Йозеф Фритцль)
А потом ситуация стала еще хуже, чем могла бы быть — Элизабет забеременела. На протяжении всей беременности девушка переживала, родится ли ребенок нормальным. Заботливый отец принес в подвал книги для готовящихся стать матерью, детские пеленки, антисептик и полотенца. Закупил впрок еды, специально объездив магазины за чертой города, чтобы к нему не было вопросов. В 1989 году Элизабет родила первую дочь — Керстин — совершенно одна, в подвале. Фритцль при этом не присутствовал.
Керстин родилась не очень здоровой. С самого рождения она мучилась судорогами (позже врачи поставили ей диагноз эпилепсия). По словам Элизабет, после рождения дочери «им стало легче». Побоев со стороны отца стало меньше, и хотя изнасилования продолжались, жизнь Элизабет хотя бы обрела смысл. Теперь ей было о ком заботиться. Воспаленный же разум Фритцля теперь воспринимал дочь как жену: он покупал Элизабет сексуальные наряды, а сам элегантно одевался, спускаясь очередной раз в подвал. Через год Элизабет родила сына Стефана.
Некоторую часть своего дома Фритцль сдавал квартирантам. Уже после того, как вся история с Элизабет вскрылась, люди начали вспоминать, что порой замечали что-то странное. Например, один из жильцов, у которого была овчарка, подмечал, что пес постоянно лаял на подвал, видимо — слышал что-то. Другой постоялец заметил, что уж больно большие счета приходили ему за электричество. Подвал как раз располагался под квартирами жильцов, и питался от общего с ними счетчика, а намотанные ватты предприимчивый Фритцль раскидывал между жильцами. Жильцы так же замечали, как много еды привозил домой Фритцль — как ни старался тот закупаться подальше от чужих глаз, на протяжении многих лет люди то и дело подмечали это.
Кстати, заметив нездоровый интерес собаки к подвальной двери, Фритцль поспешил выселить квартиранта. Остальным жильцам Фритцль строго-настрого запрещал подходить к подвальной двери, под угрозой расторжения контракта съема. Он всем говорил, что на подвал поставлена хитрая система сигнализации, очень чувствительная ко всему.
Элизабет утверждает, что ее мать ни в коем случае не могла знать о том, что творилось у всех под самым носом. Все родственники как один подтверждают это. Да, они знали, что Фритцль порой очень много времени проводит один, запершись в подвале — якобы работает над новыми чертежами. Но вся семья вздыхала с облегчением, когда могла провести нормально пару дней, без постоянных криков тирана-отца. Никому даже в самых ужасных кошмарах не могло придти в голову, что творится под землей.
Элизабет и двум растущим деткам было тяжело в таком ограниченном пространстве. Подземный бункер размером был всего 20 кв.м. В нем Элизабет жила с детьми, пока Керстин не исполнилось 5, а Стефану — 3 года. Все это время Фритцль насиловал девушку, на глазах у ее детей — им просто некуда было деваться.
В 1992 году родилась еще одна девочка — Лиза. Но для нее уже просто не хватало места, к тому же ребенок родился беспокойным, все время плакал. Фритцль решил выпустить ребенка, то есть поднять его наверх и отдать на воспитание жене. К тому же малышка начала болеть, так что Элизабет была только за.
«Мы с Элизабет все спланировали вместе, потому что оба понимали, что Лиза с ее плохим состоянием здоровья не имела никаких шансов выжить в подвале. Несложно было уговорить Элизабет написать письмо, в котором она сообщала, что не может воспитать ребенка и поэтому отказывается от него. Может, ей и не хотелось отдавать дочку, но, если она любила ее и хотела, чтобы та выжила, выбора у нее не было». (Йозеф Фритцль)
19 мая 1993 года Фритцль подкинул коробку с 9-месячным младенцем себе под дверь. Девочка весила всего 5,5 кг и ростом была 61 см. Следующие 15 лет Лиза прожила относительно счастливо. Кроме девочки в коробке было письмо от Элизабет.
«Дорогие родители Вы, наверное, удивлены, читая эти слова теперь, после стольких лет, и поражены не меньше… Я оставляю вам мою дочь Лизу. Позаботьтесь о моей малышке». (письмо Элизабет Фритцль)
Все еще больше уверились, что Элизабет живет в какой-то секте и не имеет возможности самой растить детей. Поначалу Розмари очень обеспокоилась, но в доме Фритцлей раздался звонок — по телефону Элизабет успокоила мать. Скорее всего, Фритцль использовал аудиозапись голоса дочери. Социальные службы даже не задались вопросом — как так, сбежавшая от «плохих родителей» Элизабет сама же доверяет и своего ребенка. Сам Фритцль изобразил бурную деятельность, пошел с письмом Элизабет в полицию, притащил туда же школьные тетради дочери, чтобы полицейские сверили почерк. Он сделал вид, что хочет быть уверен, что этот ребенок именно их внук, а не какой-то посторонний подкидыш. Фритцли получили разрешение на удочерение.
В 1993 году Фритцль учел свои ошибки и принялся расширять подвал. К тому времени Элизабет томилась там уже 9 лет, и она изо всех сил помогала отцу — только так она могла хоть как-то улучшить условия своего содержания. Вдвоем они выкопали около 200 тонн земли. За эти годы Фритцль вывез тайком из подвала столько земли, сколько уместилось бы в 17 грузовиках. Ни один из его квартирантов или родственников ничего не заметил!
Фритцль тайком пронес кафель, кирпичи, доски, стиральную машину, кухонную раковину, трубы — и никто ничего не увидел. Фритцль был отличным инженером и электриком, но ничего ничего не понимал в сантехнике. Один из жильцов дал показания, что однажды видел, как Фритцль проводит в подвал человека, которого представил водопроводчиком. Вряд ли тот мужчина был сообщником Фритцля. Скорее всего маньяк спрятал дочь и ее детей связанными где-нибудь в углу подвала.
Подвал стал больше, но с вентиляцией ничего нельзя было поделать — так нарушилась бы звуконепроницаемость помещения. Фритцль давал своей второй семье витамин Д и установил ультрафиолетовую лампу, чтобы компенсировать нехватку солнечного света. Весь мусор сжигался в печи. Ванная, кухня, туалет — все было подключено к общей водопроводной системе дома. Не смотря на расширение бункера, высота его оставалась прежней — 170 см, а в некоторых местах еще ниже. Элизабет и детям приходилось ходить согнувшись.
26 февраля 1994 года Элизабет родила еще одну дочь, Монику. С ней Фритцль проделал то же самое, что и с Лизой. Этот случай не остался незамеченным, даже попал в местные газеты. Амштеттенский журналист написал целую статью, какой никудышной матерью оказалась Элизабет Фритцль, и превознес ее отверженных родителей, взявших на воспитание бедных подкидышей. Монику Фритцли не стали удочерять, а приняли на воспитание и получали за нее государственное пособие около 400 евро в месяц.
Через два года Элизабет снова забеременела, близнецами. Фритцль снова оставил ее рожать одну — вернулся только спустя 3 дня после родов. Один из младенцев был слишком слаб и умер. Фритцль забрал его и сжег в печи для отходов. Выжившего близнеца, названного Александром, вынесли наверх. Жена Фритцля уже привыкла, что ей постоянно подбрасывают детей, и не задавала лишних вопросов. Стоит отметить, что за все эти годы соц.работники стабильно посещали дом Фритцлей и не нашли никаких нарушений.
Фритцли не чаяли во внуках души: занимались с ними гимнастикой, закупали тоннами книги и кассеты, окружали теплом и заботой. Детей обучали музыке, игре на флейте и трубе. Соседи описывали их как очень воспитанных, по-настоящему счастливых детей. В 2000 году бабушка и дедушка отвели детей к психологу и рассказали обо всех обстоятельствах их усыновления — о попавшей в секту матери, отказавшейся от них. Но даже после этого дети продолжали звать Фритцлей «мама и папа».
Фритцль был по-прежнему строг с детьми, но уже не так много себе позволял, как при воспитании старших. Когда девочки, Лиза и Моника, подросли, они умоляли отправить их в частную закрытую школу-пансионат. Это было дорогое удовольствие, по Фритцль смог это себе позволить.
«Зная все, что мы знаем сегодня, эта легковерность была непростительна, особенно касательно байки о том, что она (Элизабет) присоединилась к секте. Сегодня мы, несомненно, подошли бы к этому иначе и провели более тщательное расследование». (Министр Юстиции Австрии Мария Бергер)
Возвращаясь в подвал, Фритцль приносил Элизабет фотографии Лизы, Моники и Александра, рассказывал ей о школьных успехах ее детей. Дети из подвала были осведомлены, что у них есть сестры и брат, которые находятся на свободе. Сложно представить их эмоциональное состояние на тот момент — как завидовали они своим сестрам и брату, которым повезло оказаться на свободе. Когда Керстин и Стефан подросли, Фритцль очутился лицом к лицу с 3 взрослыми людьми, но дети были слишком слабы, чтобы противостоять ему. Даже 18-летний Стефан в своем состоянии не смог бы победить деда-отца. Фритцль подавлял их и психологически, кроме того постоянно напоминал, что код от двери знает только он.
Керстин и Стефан уже были подростками, но Фритцль не прекращал насиловать их мать у них на глазах. В 2003 году она родила седьмого ребенка, мальчика Феликса. Йозефу Фритцлю на тот момент было 68 лет. В тот единственный раз Фритцль помог-таки Элизабет и принял у нее роды, хотя вот именно тогда-то она в помощи уже не нуждалась. Младшего мальчика Фритцль оставил в подвале. Он и его жена становились все старше, Розмари было уже не под силу вынянчить еще одного ребенка.
Пока трое подкинутых детей ходили в школу и посещали кружки, Элизабет пыталась чему-то научить своих детей. Она проводила уроки по несколько часов в день, учила их немецкому языку и математике. Но все равно дети с трудом научились говорить, плохо подбирали слова и заикались. Элизабет тем не менее воспитала их очень вежливыми и примерными, и Фритцль считал ее такой же отличной матерью, как и свою жену. Он пронес в подвал холодильник и стиральную машину в 2000 году. Так его вторая семья стала более-менее автономной, и он уже мог безбоязненно улетать на отдых в Таиланд.
Замкнутое пространство сделало детей отстраненными и апатичными, большую часть времени они лежали или сидели — для большой активности у них не было достаточно ни места, ни воздуха.Десятки лет в изоляции, без света, без врачей и дантистов, плохо сказались на здоровье пленников. Они страдали от многих болезней, от заболеваний сердца, проблем с кровообращением. Их зубы гнили и постепенно выпадали, они мучились от зубной боли сутками. В таких условиях любой грипп или ангина могли убить их, усугублялось все затхлым, влажным воздухом. Фритцль покупал им микстуры от кашля и порошки от простуды и прочую ерунду.
Помимо простуды, дети страдали от тяжелых приступов кашля, судорог и спазмов. Фритцль лечил их аспирином, но, к сожалению, двое детей унаследовали от бабушки аллергию на лекарства. Младший Феликс мог часами биться в судорогах, а Керстин кричать в истерике, и никто ничем не мог им помочь. Пока дети страдали в подвале, Фритцль уезжал в отпуск. Он не раз летал отдыхать в Таиланд с друзьями. Фритцль отсыпался, поздно завтракал, ходил на массаж, а вечером — в гей-клубы.
«Он был мерзким извращенцем, и все местные жители и постоянные отдыхающие знали, что он из себя представляет. Мальчики по вызову, транссексуалы… ему бы все сгодилось. В какой-то момент один из завсегдатаев бара заметил его вместе с шестнадцатилетним ребенком. На пляже перед нами он строил из себя господина и к персоналу относился с презрением». (Стивен Криксон, знакомый Фритцля)
Помимо поездок в Таиланд, Фритцль находил себе секс-приключения неподалеку от дома. Он был завсегдатаем публичного дома в Линце, в 50 км от своего дома. Девушки не очень любили такого клиента, он пугал их своей жестокостью.
«Мне нужно было звать его учителем, и мне запрещено было вступать с ним в разговор. Как-то я спросила о его семье, и он ответил: „У меня ее нет“. Он готов был платить за секс в подвале нашего публичного дома, чего я терпеть не могла. Там было мрачно и жутко – а он любил это место. Он снимал меня много раз, у него было воображение больного человека. Он выбирал меня, потому что ему нравились молоденькие, полноватые девушки, которые будут счастливы покориться ему». (работница публичного дома в Линце)
По прошествии многих лет Фритцлю наскучили его постоянные ночные заезды за продуктами по дальним магазинам, сжигание тайком мусора, двойная жизнь. Он старел и уже не мог так ловко со всем управляться. Кроме того, Элизабет теряла привлекательность: из красивой девочки она превратилась в анемичную беззубую старуху. В конце 2007 года Фритцль начал думать о том, как прекратить свою извращенную игру. Он планировал разыграть спектакль «возвращение Элизабет». Чудовищное состояние здоровья дочери и ее детей он собирался списать на религиозную секту, которая с ними плохо обращалась. Фритцль заставил дочь написать очередное письмо для Розмари, в котором значилось, что «если все будет хорошо — я вернусь через полгода».
Но план Фритцля потерпел крах, когда Кирстен серьезно заболела. Фритцль пытался лечить ее аспирином и микстурой от кашля, но ей становилось только хуже. Девочку рвало кровью, и вскоре она впала в кому. Элизабет умоляла отца отвезти девочку в больницу, и под ее натиском Фритцль уступил. Он выждал, пока его жена Розмари уедет отдыхать на выходные, открыл подвальную дверь и вынес Керстин на свет божий. Впервые в ее жизни. Фритцлю было уже 73 года, и он не мог сам поднять тело, ему помогала Элизабет. Когда девочку подняли, Элизабет вернулась в подвал.19 апреля она впервые за 24 года побывала на свободе, пусть и на несколько мгновений.
Фритцль никак не мог разбудить Керстин, поэтому вызвал скорую помощь. В 7 утра от него поступил звонок в службу спасения — бригада приехала в дом Фритцлей и увезла бессознательную девушку в больницу. Фритцль не поехал с ней, он остался дома, чтобы собраться с мыслями, и только потом, приодевшись, последовал за внучкой-дочкой.
«Когда Керстин только поступила к нам, она была очень бледна и из-за судорог у нее был до крови прокушен язык. Фритцль сказал, что она не принимала ничего, кроме пары таблеток от головной боли. Он был очень точен. На тот момент мы не представляли, что с ней. Он уверял, что ее мать сбежала, оставив ее у него на пороге и попросив позаботиться о ней. Это была его версия. Я не мог поверить, что мать серьезно больной девушки девятнадцати лет может попросту бросить ее и исчезнуть, – сказал он. – По стилю записки, которую она оставил, было ясно, что мама серьезно беспокоится о своей девочке». (доктор Альберт Райтер)
Версия Фритцля была воспринята докторами скептически. Они осмотрели девушку и пришли в ужас. Молодая девушка была бледная как смерть, и у нее не было ни одного здорового зуба. Заподозрив неладное, доктора вызвали полицию. Полицейские начали допрашивать Фритцля, потому что в этой ситуации было много несостыковок. Почему мать так забросила своего дитя? Почему девочка ни разу не посещала врача? Почему ее мать подкинула девочку деду, а не сразу отвезла в больницу? Доктора и полицейские не поверили, что мать, написавшая слезное послание к врачам спасти ее дочку (послание передал Фритцль) могла оставить свое дитя, и не быть рядом с ней в такой критической ситуации.
Керстин тем временем была при смерти, ее подключили к аппарату искусственного дыхания и посадили на диализ. Врачам очень требовалась вся информация по девушке, чтобы спасти ее. Доктора развернули громкую рекламную компанию, чтобы найти мать девушки. Они обратились в СМИ и полицию, все стали искать Элизабет. Дело о ее исчезновении, которое пылилось на полке, снова открыли.
Фритцль выложил им еще одно письмо от Элизабет: в нем его «беглая дочь» снова уверяла всех, что находится в религиозной секте, и признавалась, что у нее есть еще дети. Описала, как болел ее сын Феликс, какие у него были симптомы (эпилептические припадки, паралич), что Керстин страдала болями в груди. Полиция взволновалась — если у такой матери еще есть дети, их точно надо найти и взять под опеку, их жизнь была в опасности. Полицейские перетрясли все окрестные религиозные секты, но не нашли ни единого следа Элизабет и детей.
Доктора выступили на телевидении с обращением к Элизабет, чтобы она появилась и помогла им. Дом Фритцля начали осаждать журналисты. Элизабет, у которой в бункере был телевизор, слезно умоляла отца освободить ее — она обещала, что никому ничего не скажет о ее заточении. И Фритцль согласился. 26 апреля Фритцль выпустил дочь и ее детей из подвала. Когда Розмари и других детей не было дома, Фритцль вывел Элизабет наверх, а потом отвез дочь в больницу, там ее уже ждали доктора и полицейские.
Полицейские буквально набросились на Элизабет, а Фритцль затеял с ними драку, за что его арестовали и увезли в полицейский участок. Элизабет устроили настоящий допрос — в основном спрашивали, как она могла поступить так со своими детьми. Элизабет не хотела говорить, и придерживалась версии о секте, где у нее не хватало времени на заботу о детях. Через два часа настойчивых убеждений, что она в безопасности, Элизабет рассказала полицейским свою историю.
«Она поверила нам. Было уже достаточно поздно, где-то около полуночи, когда она призналась, что не бросала своих детей, а была заперта 24 года. А потом, без перерыва, еще два часа она рассказывала обо всех 24 годах, что она провела в подвале». (офицер Ленце)
На следующий день полицейские привели Фритцля домой и заставили его показать подвал. Сами они не смогли его найти — надо было пройти пять подвальных комнат, и там за стеллажами была замаскированная дверь в бункер. Старший инспектор Ец был первым, кто увидел бледных мальчиков Фритцлей.
«Они оба были в ужасе и были страшно бледны. Мальчиков вывели наверх, и они впали в оцепенение, увидев свет, которого всегда были лишены. Настоящий мир был им совершенно чужд». (офицер Ец)
Освобожденные мальчики сносно говорили по-немецки. Старший Стефан ходил ссутулившись, потому что низкий потолок подвала не давал ему выпрямиться во весь рост (рост мальчика был 1,72). Феликс предпочитал ползать на четвереньках, хотя мог неуклюже ходить как обезьянка. Между собой мальчики общались на своем языке, полурычанием-полумычанием. Не смотря на то, что мальчики казались дикими, Элизабет хорошо их воспитала.
«Мы были очень удивлены тем, как хорошо они были воспитаны и образованы. Мы поняли, что их мать сделала все, что в ее силах, чтобы дать детям образование исходя из своих ограниченных возможностей. Кроме того, только она сама могла заботиться о детях, когда они заболевали. Когда мы поехали в больницу, дети были восхищены скоростью и очень взбудоражены. Они никогда ничего подобного не испытывали – машины они видели только по телевизору в подвале. Маленький Феликс был вне себя от удовольствия. Он радостно визжал, когда нас обгоняли. Они с братом постоянно напрягались при виде встречных машин. Они думали, что вот-вот должна случиться авария». (офицер Ец)
Дети не могли правильно оценивать расстояния, потому что никогда не были на открытом пространстве. В больнице оба мальчика прошли тщательное обследование. Они были болезненно бледными и страдали от авитаминоза. Как мать и сестра, они почти потеряли все зубы. Все пленники были очень худыми, был нанесен огромный вред их иммунной системе. Они не могли воспринимать солнечный свет, он причинял им боль: им проходилось первое время носить солнцезащитные очки и пользоваться кремом от ожогов.
О страшных днях семьи под землей известно немного, потому что полиция отказалась разглашать эти подробности, сохраняя право детей и Элизабет на приватность. Все пленники были направлены на лечение в психиатрическую клинику, с ними же была помещена и мать Элизабет, Розмари. Розмари находилась на отдыхе, когда вскрылась эта страшная история. Дети-подкидыши тоже быль обследованы, в целом они были здоровы, но двое страдали сердечной недостаточностью. Каждый из детей подвергся индивидуальной терапии.
«Как вы встретите своего брата, о существовании которого только что еще не подозревали и который, как стало известно, всю свою жизнь до этого момента жил в темном подвале, всего двумя этажами ниже вашей спальни, запертый там вашим дедушкой? А дедушка – выясняете вы – еще и ваш отец. И как вы встретите свою мать, о которой всегда слышали лишь то, что она угодила в лапы каких-то сатанистов и бросила своих детей, совсем маленьких, но на самом деле – узнаете вы – 24 года прозябала в том же самом подвале?» (психолог)
На фото Розмари Фритцль
Пока жертвы чудовищного преступления получали помощь и восстанавливались, Фритцль находился в камере под круглосуточным надзором — никто не хотел, чтобы преступник покончил с собой. Фритцль в заключении постоянно следил за новостями и репортажами о себе. Он пытался жаловаться властям на прессу, которая, по его мнению, «выставляла его в дурном свете». Его адвокат, Рудольф Мейер, заявил, что его клиент считает себя оскорбленным. Фритцль протестовал против того, что его показывали монстром, он говорил, что если бы он был монстром — он бы убил всех, а так — наоборот, заботился о своей второй семье. Он так же приписывал себе в заслугу спасение жизни Керстин, мол, если бы он милостиво не отпустил ее и не привез в больницу, она бы умерла.
В тюрьме Фритцль вел себя относительно тихо и скромно — не удивительно, если учесть, что сокамерники грозили убить его, кричали оскорбления и ночами не давали ему уснуть. Защита пыталась выставить Фритцля душевнобольным, чтобы смягчить ему наказание. Тюремные врачи даже поставили ему диагноз «шизофрения». Эксперты-психиатры разошлись во мнениях. Одни считали Фритцля неспособным просто-напросто отличить добро ото зла, считали, что на все преступления его сподвиг нарциссизм и врожденное желание доминировать. Другие признавали Фритцля холодным и расчетливым преступником, который просчитывал все свои ходы на 2-3 шага вперед.
Пока шли разбирательства, Фритцль находился в тюрьме, в отличных условиях, если сравнивать с подвалом, где он держал свою дочь 24 года. Его камера была 3 на 4 метра, с 3-х метровым потолком, в камере было большое окно, у него был телевизор, лампа, комнатное растение, собственный санузел, куча журналов, которые он мог заказывать. Тюремное питание обеспечивало ему плотные завтрак, обед и ужин, причем Фритцль питался в своей собственной камере, отдельно от других заключенных. Но Фритцль жаловался — на скуку и изолированность. Он умолял руководству тюрьмы разрешить его жене Розмари навестить его. Хотя руководство не запрещало ей — она сама не изъявляла желание видеть этого монстра. За все время заключения у Фритцля был только один посетитель — друг семьи, который пожелал остаться анонимным.
Элизабет Фритцль восстанавливать очень хорошо, на удивление врачей. У нее оказался очень сильный, волевой характер, и она же помогала адаптироваться другим детям. У ее матери Розмари дела шли намного хуже, на нее обрушилось еще и общественное порицание: люди отказывались верить, что она не была сообщником своего мужа и ничего не знала о томящейся в подвале дочери. Керстин полтора месяца провела в искусственной коме, но доктора давали оптимистичные прогнозы.
Огромной проблемой стали журналисты и папарацци. Они осаждали клинику, где лечились Фритцли, жажда сделать сенсационный кадр. Они тайком проникали в лечебницу, устраивали засады на деревьях, рыли ямы и прятались в них со своими камерами, накрывались камуфляжными накидками, и персоналу пришлось привлечь к охране полицию и частную охранную организацию.
Под воротами клиники разбили целый палаточный лагерь. Цена за один снимок Элизабет Фритцль достигла почти миллиона долларов. Все сходили с ума от алчности и спекулировали на этой истории. Каждый день в газетах печатались очередные надуманные сенсации. Но публичность приносила и некоторые плоды — например, пожертвования. Люди присылали деньги на лечение, подарки детям, цветы и открытки.
На фото предположительно, Элизабет Фритцль и одна из ее дочерей.
Криминалисты тем временем обследовали подвал. Их работа была изнурительной — в тесном подвале из-за нехватки кислорода они могли работать только по 1 часу с постоянными перерывами. Если в бункере находилось 4 и больше человек, дышать там становилось нереально тяжело. Стены отсыревшего подвала были покрыты плесенью, из-за этого у пленников был грибок. По стенам пролегали голые трубы.
Криминалисты также обнаружили, что строительные работы Фритцля были в незаконченном состоянии — полиция нашла еще две комнаты, полузаваленные щебнем и грунтовой. Видимо, он хотел расширить жилплощадь пленников.
19 марта 2009 года 73-летний Фритцль был приговорен к пожизненному заключению. Его сочли виновным по всем пунктам обвинения: инцест, незаконное лишение свободы, изнасилование, рабство, убийство по недосмотру (умерший после родов ребенок-близнец). Жена развелась с ним в судебном порядке, хотя сам Фритцль был категорически против.
На сегодняшний день он отбывает наказание в специальном тюремном учреждении для душевнобольных. 83-летний заключенный сразу же после приговора сменил фамилию на «Мэйрхофф», чтобы избежать быть узнанным его сокамерниками, но это ему мало помогает. В 2016 году он серьезно пострадал в драке, лишившись нескольких зубов.
Элизабет и ее шестеро детей живут в Австрии, в месте, которое никому не разглашается. Естественно, под другими именами.
