Прoсмoтрoв:
981
Кoммeнтaриeв:
4

Мнoгo пoстoв и спoрoв нa тeму тeстoв ДНК. Тeмa нeвeрнoй жeны-шлюxи, тeмa oбмaнутoгo oтцa. Нo чтo прoисxoдит с рeбёнкoм в тaкoй ситуaции?
Мнe было 7, когда отец застал в квартире любовника жены и ушёл из дома с вещами. Он и раньше подозревал жену в изменах, но старался не заострять на этом внимания — очень уж он не хотел уходить из семьи. Он безумно меня любил, и понимал, что если уйдёт от матери, ребёнка ему не отдадут — у него не было своего жилья, все деньги он вложил в квартиру, которую оформил на жену. Любил.

Он не был оленем, или как там принято называть мужчин, которые все деньги отдают в семью, которые стараются всё сделать для жены и детей. Простой работящий парень, очень добрый. Он был настоящим героем для меня: каждое утро он вставал пораньше и собирал меня в садик, заплетал косы, кормил, одевал и вёл до сада. Потом спешил на работу. Мать не работала, но предпочитала поспать вместо того чтоб вставать утром собирать ребёнка. Вечером мы всей семьёй гуляли, ели мороженое, ходили в гости. Либо папа учил меня читать/рисовать. Мать со мной почти не занималась, у неё была своя жизнь — подруги, книги, тв.

Учитывая всё описанное выше, вы представляете мой ужас, когда папа ушёл. Мать, не привыкшая работать и оставшаяся без денег, начала пытаться вернуть отца — помню скандалы, крики, даже драки, когда отец приходил ко мне, а она на него набрасывалась. Он ушёл окончательно и она запретила нам видеться. Запирала меня на ключ, когда уходила. Избивала за то, что я сама к нему сбегала, благо он жил со своими родителями в паре остановок от нашего дома, а я была достаточно самостоятельная чтоб дойти до них и делала это практчески ежедневно, после школы. Я уже училась в первом классе.
Однажды она избила меня особенно сильно, используя вместо ремня железный в звенья поводок нашей собаки. Вся спина и вниз до коленей была черно/сине/коричневой. Отец, увидев подобные синяки, не отпустил меня домой. До суда я жила с ним и с бабушкой и дедушкой, и это вновь были счастливые времена.
Помню суд — отец был уверен, что ему отдадут дочь, он зафиксировал факт побоев, плюс были свидетельские показания от учителей и соседей, синяки видели все.

Никто не учёл, что моя мать была слишком хитра. Не знаю, что ею двигало. Не понимаю до сих пор. Лишь много лет спустя я сложила картину происшедшего, но на тот момент всё выглядело очень странно:
Во время перерыва она отозвала меня в сторону. Сказала, что соскучилась (неудивительно, мы не виделись несколько месяцев). Сказала что очень любит и если я на вопрос судьи, с кем я хочу жить, отвечу, что с папой, мама прыгнет с моста. Покончит с собой. Ибо жить ей незачем. Клялась что больше не станет меня бить. Что нашла работу и всё теперь будет хорошо. Я смогу ходить к папе, но жить должна с ней, иначе — мост. Не забывай, доченька!
Я, со слезами на глазах, сказала что конечно же останусь с ней. Она погладила меня по голове со словами «подожди тут, я папе пару слов скажу» и отошла туда, где сидел отец с бабушкой и дедушкой.
Что она им сказала, для меня осталось загадкой на много лет. Но я видела, как изменились их лица, как опустил голову отец…
На вопрос судьи я ответила что останусь с мамой, чувствуя себя настоящим героем, спасающим её жизнь. Как ни странно, ни отец, ни его родители не стали спорить.

А дальше начались события, которые я своим детским умом понять не могла.
Во-первых, «недолго музыка играла, недолго фраер танцевал»… Мать обещания не сдержала, первый же промах — и снова побои, только аккуратнее, без синяков на видных местах.

Во-вторых, мои визиты к бабушке с дедом стали очень короткими. Меня буквально выпроваживали вон, хотя раньше всегда были рады. На вопрос, почему так, бабушка всегда отвечала фразой «чужие дети никому не нужны». Что это значит, я тогда не понимала. «Я же не чужая, я папина!» — Отвечала я ей, и она молчала в ответ, поджав губы.

В-третьих, отец от них съехал на съёмную квартиру, и я перестала его видеть. Караулила целыми днями возле дома бабушки, помню, как зимой, замёрзнув, забегала в подъезд, грелась и вновь ждала на улице, пока не стемнеет… шла домой со слезами, не понимая, за что он так со мной. И так — каждые выходные, в надежде, что он придёт к родителям, и мы встретимся. Просила бабушку сказать мне, когда он к ним придёт, она отвечала что и сама не знает. Дед, в сердцах, однажды крикнул, что мой отец стал алкоголиком — пьёт каждый день, и никто не знает, когда он протрезвеет настолько, чтоб навестить родителей. И сказал, чтоб я перестала его караулить.

Я не поняла, но ходить перестала. Ждала, когда папа сам придёт, он ведь так меня любит.
Так шли месяцы… не самые счастливые, надо признать. Мать работала продавцом, и, похоже, счастья ей это не приносило. Она срывала на мне свою злость и неудачи. Я могла получить оплеуху или удар за то что плохо помыла посуду/слишком громко хлопнула дверцей шкафчика/разбила кружку/хлюпаю чаем. Стала, как маленький зверёк, бояться всего на свете, с головой ушла в мир книг. На мать я особо не обижалась — она никогда меня не любила, и многого я от неё не ждала. Но предательство отца ранило сильнее всего. Единственный человек, который любил меня, больше не хотел меня видеть.

На свой день рождения я пришла к бабушке с дедушкой, и папа был там. Трезвый. Мы провели замечательный день, который омрачили случайно услышанные слова. Наливая чай на кухне, я услышала, как бабушка спросила у отца: «чего ты с ней возишься?». Я услышала и ответ: «Мне её жалко». Мне было восемь, но я уже понимала, что жалеть и любить это не одно и то же.
Так я пропала ещё на полгода. Придя к бабушке в следующий раз, на день рождения отца, я узнала, что он в командировке. Папа начал ездить на север, решил зарабатывать себе на жилье. Я приняла это как данность — мне давно уже стало понятно, что он окончательно и бесповоротно бросил меня. Больше я не приходила.

Прошло пару лет, жили мы очень бедно. Я одевалась так плохо, что в школе прозвище «бомж» приклеилось ко мне намертво на все эти два года. Кушать часто было нечего, мать особо не старалась меня прокормить/одеть, одевала меня в основном её тётка, в старые тряпки своих детей, а на еду присылала деньги бабушка по матери, живущая в другом городе. Так продолжалось до тех пор, когда ларёк, в котором торговала моя мать, не подожгли. Это не слишком удивительно — она была весьма груба с людьми, оскорбила в очередной раз какого-то пьянчужку, и он в ответ полил бензином место её работы вместе с ней. Она спаслась, но обгорела. (Помню, как я, ребёнок, жалела, что она выжила. Это ужасно, я знаю. Но я хотела чтоб она умерла, детдом мне казался лучше, чем жизнь с человеком, который меня всё время бьёт по поводу и без)
Дальше была больница, реабилитация. И снова — безденежье. Именно в этот момент она вспомнила о человеке, который всегда любил её. От общих друзей она знала, что её бывший муж хорошо зарабатывает на севере, и через тех же друзей устроила «случайную встречу» с ним.

Так мои родители сошлись во второй раз, и прожили ещё несколько лет вместе.
Чувства, обуревавшие меня тогда, описать сложно. Да, я была счастлива, что папа вернулся. Но при этом я не забыла, что он предал меня, вычеркнув из своей жизни. Я была с ним ласкова, но держалась на расстоянии. Проблемы денег больше не было, мать больше не выходила на работу, сидела дома за компьютером, играя в симс-2) Осталась лишь проблема алкоголя, за годы развода отец сильно пристрастился к выпивке, и, приезжая с командировки, уходил в запои. Скандалы и пьяные драки родителей стали нормой. В то же время и в отношении меня побои и издевательства матери приобретали всё более извращенную форму. Когда отец был в командировке либо в запое, она отрывалась на мне вовсю. Мне прививались комплексы, рамки, я делала по дому всё — уборка, готовка. За то, что не помыла полы — побои. За то, что принесла тройку — побои. Даже за мнение о книге или фильме, идущее вразрез с её, я могла получить по голове/щекам. Я мечтала скорее вырасти и уехать… Физическое и моральное давление было столь велико, что лишь мысли о скором совершеннолетии спасали меня от суицида.

Видимо, не только мне было невыносимо так жить. Отец нашёл себе другую и ушёл. Мне было 15, и этот второй его уход я пережила спокойнее. Умоляла забрать меня с собой, но ответ был категоричен — его молодой жене не нужны его дети. Но я могу приходить в гости…
Было много всего после его ухода. Мать начала ходить по мужикам, и я вздохнула с облегчением от того, что стала реже её видеть, считая дни до совершеннолетия.

Даже съехав от матери во взрослую жизнь, порвав с ней все связи (она особо и не возражала), отца я не могла простить долго. Я приходила к нему в гости, подружилась с его женой, но не желала ломать стену отчуждения между нами, не пуская в душу. Все пробелы мне помогла заполнить бабушка. Однажды, выпив вишневой настойки, она разоткровенничалась, пустилась в воспоминания и по секрету рассказала мне, что мать во время того развода, когда мне было 7 лет, сказала отцу что она всегда ему изменяла. И что я — не его дочь. Мать даже богом поклялась, а ведь набожная была очень. Как ей было не поверить тогда?
Дело было в 90-х, о ДНК тестах никто не знал, до нашего маленького городка они дошли ещё очень не скоро. Проверить никто не мог, да и как сказала бабушка «кто об этом знает, кроме самой женщины? Она, конечно, потом сказала что соврала, когда он стал хорошо зарабатывать, но разве можно верить в такие слова после всего что произошло, да и ты на отца никогда не была похожа»

Эти слова сложили воедино все события давно минувших дней — и неожиданное пристрастие отца к алкоголю, и то, что он от меня отказался, старался пореже видеть. И то, как бабушка во время моих визитов всё сравнивала меня с отцом и говорила что «ну вообще не похожа, ничего общего нет».
Отца я простила. Да и как можно его винить? Несмотря ни на что, он не отказался от меня, и очень помог в жизни: оплатил мне брекеты когда я была подростком, помог деньгами когда я училась в институте, подарил квартиру. И это не считая той любви, которую я чувствовала всю жизнь от него, которая помогла мне не сойти с ума под постоянным деспотизмом матери. Он поступил очень благородно, всю жизнь не имея твёрдой уверенности — а дочь ли я ему?…
Сейчас мне 30, и недавно, во время разговора по душам, отец бросил фразу «я до сих пор не знаю, моя ли ты дочь»

И я задумалась, а не сделать ли мне самой ДНК тест. И не могу решиться. Он мой отец, он вырастил меня и дал всё, что только смог. Что, если тест покажет что он мне не родной? Нужна ли нам сейчас такая правда?
И ещё один вопрос меня терзает сейчас, когда я сама уже много лет жена и мать. Зачем? Зачем она это сказала? Меня мать никогда особо не любила, за всю жизнь я не помню чтоб она мне сказала ласковое слово, обняла или поцеловала. Ну отдала бы отцу и дело с концом. Тем более что после слов о том что я ему не дочь, он не платил ей алименты, а она и подавать не стала. То есть, она оставила меня не ради денег. Тогда зачем? Просто назло, как та собака на сене — и сам не гам, и другому не дам? Зачем было говорить эти слова? Просто, чтоб сделать мужику больно? Чтоб разбить ему сердце, добить окончательно? Он же пил до белой горячки после этих слов, он ведь с ума сходил и буквально жить не хотел. Это насколько же надо ненавидеть человека, чтоб довести его до такого?
И насколько надо ненавидеть своего ребёнка, чтоб обречь на такие страдания — потерять любимого отца.

Просто, по сути, от блажи тупой бабы страдали два человека. Отец стал алкоголиком, у меня было море тараканов, которых я выводила из себя годами. А понять мотивы её поступков до сих пор я так и не могу.
И да — я за ДНК тест при рождении. Он должен защищать в первую очередь психику детей, не вынуждая терять любимого папу из-за ошибок матери. Пусть лучше мужчина сразу узнает правду и уйдёт, ребёнок не успеет полюбить его всем сердцем, не испытает той боли предательства, которую не заслужил.