Прoсмoтрoв:
505
Кoммeнтaриeв:

«… Стрaшнeй любoгo звeря,
ужaснeй дeмoнoв нoчныx,
oбычный чeлoвeк, стучaщий в двeри,
из грязныx пoмыслoв свoиx…»

Сeгoдня мы испытaeм вaш нaучный скeптицизм и криминaлистичeскиe нaвыки дeдукции. Мы пoгрузимся в тёмныe пeрeулки Лoндoнa врeмён кoрoлeвы Виктoрии, нa улoчки, oсвeщённыe нeрoвным светом закопчёных масляных фонарей, в эпоху индустриализации и расцвета Британской империи в самом её роскошном блеске пурпурного сукна мундиров и золотого сияния короны, провозглашавшей власть над третью населения всей планеты. Пик индустриального и колониального могущества, расцвет технологий, с одной стороны монеты с изображением королевы, и кровавые истории, переполненные суеверием и ужасом простых людей — с другой. Добро пожаловать в пост «Джиперс Криперс — наука против монстров».

Джиперс Криперс это жутковатый монстр, чья история рассказывается серией американских фильмов ужасов. Крылатое чучело в кожаной маске с острыми как бритва зубами, крыльями и способностью летать буквально силой мысли. Оно просыпается каждые 33 года и улетает на поиски новых жертв, а когда вдоволь утолит свой голод, собрав кровавую жатву среди смертных, оставляет пару выживших для завязки следующей серии и превращается в бездушное чучело. Ну что же, хорошие новости: этот фильм, если не основан на реальных событиях, то, как минимум, снят по мотивам. Этого монстра, как и многих других, американцы увезли с собой почти два столетия назад, ещё при колонизации континента. В Викторианскую эпоху в Лондоне Джиперс Криперс был известен под другим именем и был реальней любой городской легенды.

Викторианская эпоха хороша знакома вам, даже если вы сходу ничего о ней не вспомните. Формально она соответствует периоду правления королевы Виктории между 1837 и 1901 годами. Именно этот период истории сформировал во многом ту Англию, которую мы знаем сегодня, с образом королевы-матери, чаем и даже Биг Беном (1859 г.). Более того, вы, скорее всего, в ней уже были. Это могло случиться, если вы читали замечательные произведения авторов того времени: Чарльза Диккенса, описывавшего ужасное положение бедных слоёв населения, Артура Конана Дойля, рассказавшего о чудесах профессиональных следственных действий, Роберта Луи Стивенсона с рассказом о тёмной натуре доктора Джекилла, наделявшей его невероятной силой и позволявшей превращаться в монстра. Через океан от Великобритании в это же время, кстати, расцветает звезда автора «Линор» и «Ворон», Эдгара Алана По. Так что мистицизм тогда был на взлёте вообще повсюду.

Само столетие в Королевстве началось достаточно жутковато — со слухов в 1801-ом году о Суинни Тодде, парикмахере, резавшем бритвой глотки своим клиентам, а потом продававшем пирожки с человечиной, чтобы заманить новых. Таких историй были десятки. И все они замешивались в самое разное тесто. Например, национальных предрассудков, как в случае с мистером Джоном Уильямсом — ирландском матросе, забившем 2 семьи вместе со слугами молотком. Или Александре Пирсе, депортированном в 1819 году в Тасманию, где он бежал и до 1824 года путешествовал, активно практикуя людоедство, убивая людей пачками и пачками же употребляя в пищу. Пьянство и азартные игры — история Ульяма Палмера, проигравшегося в карты доктора, отравившего всю свою родню, в том числе 4 своих малолетних детей, стрихнином ради наследства и финансовой беззаботности. Религия — Мэри Бэйтман, «Йоркширская ведьма», травившая людей бешеными порциями мышьяка в 1809 году. Один Уильям Берк и Уильям Хэйр чего стоили — около 20 человек они убили разными способами, напоив или поймав в подворотне, для того, чтобы затем перепродать свежие тела Роберту Ноксу, который затем использовал их на уроках анатомии в медицинской школе Эдинбурга. Были у них и свои подражатели, из раскрытых и повешенных — Джон Бишоп и Томас Уильямс. Джек Потрошитель, кстати, тоже житель Викторианской эпохи. Его кровавая легенда датируется годами между 1888 и 1891. Но что касается крылатого демона, его история гораздо длиннее, чем одна человеческая жизнь… хотя и началась она примерно в это же время.

В далёком 1801-ом. В этот год Лондон обуяли даже по местным меркам странные слухи. Люди, а вслед за ними и пресса, сообщали о призраках, которые охотятся за одинокими путниками. Так или иначе, в то время в призраков всё ещё активно верили и могли списать небольшие происшествия на их счёт, а иногда и выпустить что-либо в печать в разделе «мистическое и невероятное». Но действительно пострадавших или умерших от рук потустороннего не было. Дело начало наращивать обороты в 1803 году. Когда в западном районе Лондона Хаммерсмит — микрорайон «Кузнечный» по-нашему — сразу несколько человек стали утверждать, что на них именно напал призрак. Исторически так сложилось, что Хаммерсмит — обычная промзона. Выросшая из окрестной деревни и прошедшая путь от кузнечного квартала до заводских трущоб с кирпичным заводом в центре и парой борделей вокруг, эта местность была знаменита, разве что, церковью Святого Павла и обширным на тот момент залондонским кладбищем. Моста в этот район через Темзу на начало века не было, и он уже считался окраиной. Под роль призрака окрестные жители быстро определили самоубийцу — одинокого мужчину, которого год назад похоронили на кладбище Хаммерсмит. По мнению местных экспертов и борцов с трезвостью, так как самоубийца был похоронен на святой земле, его душа не могла найти покоя, и он стал скитаться, пытаясь излить свою бесконечную боль и злобу на смертных. Случаи нападений объединили в одну серию и сущность стала известна, как призрак Хаммерсмит.

Истории расползались, обрастая подробностями. Новые случаи начинали появляться всё чаще. Вот самые известные. Белый призрак напал на двух женщин, пожилую мадам и беременную мисс, шедших домой поздним вечером. По факту, покойный не причинил им вреда, хотя пытался их схватить, пока те кричали, вырывались и убегали. Обе были так сильно напуганы увиденным, что спустя несколько дней скончались от психической травмы. Чуть позднее на слугу пивовара Томаса Грума напали, когда он гулял по церковному двору, и попытались задушить. Томаса спас напарник, который был неподалёку. Любопытно, что поучаствовавший в схватке прибежавший на крики друг Томаса впоследствии описал монстра, как нечто животное, мягкое и волосатое, а не призрачное и потустороннее. В декабре 1803 года ночной сторож Уильям Гирдлер увидел призрака в окрестностях Бивер-Лейн, погнался за ним, но призрак смог сбежать. Нужно отметить, что в Лондоне на начало 19 века вообще отсутствовали регулярные силы полиции, которые могли бы патрулировать город в случае таких вот неспокойных ночей. Вместо этого из-за ухудшившейся криминогенно-мистической обстановки улицы начинают патрулировать гражданские активисты.

Вскоре после первых сообщений и роста волнений такие патрули массово организовали в Хаммерсмит. И вот, одной весенней ночью гражданский патрульный Фрэнсис Смит настороженно прогуливался по Блэк Лайон Лэйн, недалеко от того самого кладбища. Как вдруг перед ним в переулок вышла бледная и истощённая фигура мужчины. Его одежды отдавали призрачным сиянием, а лицо было белым, как у давно умершего. Фрэнсис прицелился и храбро выстрелил. Выстрел из ружья застал 23-летнего каменщика, идущего в рабочей одежде домой, врасплох. Рабочая одежда каменщиков тех лет, к несчастью, вообще была из белого или неокрашенного льна, а сестра погибшего перед выходом просила его накинуть что-то, чтобы он не выглядел как привидение. Так или иначе, каменщик совета не послушал, и в итоге Смита взяли под стражу и предъявили обвинение в умышленном убийстве. Барристер Алан Мурди взывал к переквалификации дела, ведь Фрэнсис был уверен, что перед ним призрак, и пытался спасти себя. Судья лорд-шеф барон Макдональд сопротивлялся. Смита повесили, но, что куда важнее, из-за диспута о юридическом определении самообороны, о деле со стрельбой в призрака узнал весь Лондон и следом — вся Англия. После громкого судебного процесса, вмешательства учёных и полиции, рассказы о призраках утихают, но, как говорится, осадок в общественном сознании остался.

Спустя ровно 33 года, странные события начинают происходит снова. В октябре 1837 года Мэри Стивенс шла из Баттерси в Лавандер Хилл. Это буквально чуть-чуть южнее от Хаммерсмит. Мэри навещала родителей и шла домой. Была ночь. Проходя мимо тёмного переулка, она почувствовала, как её схватили сзади, крепко сжали и потащили в темноту. Существо было чрезвычайно сильным и высоким, оно начало её целовать и облизывать, разрывать на ней одежду, касаясь её своими когтями, которые она описала как «липкие и холодные, будто у трупа». Девушка начала кричать в панике и похититель убежал. Местные жители тут же бросились на поиски, но никого не нашли. Существо, в буквальном смысле, исчезло из узких переулков и улочек, наполненных тупиками.

На следующий день возле дома Мэри странный тип приземлился на пути проезжающей мимо кареты, в результате чего напугал лошадей, а кучер не справился с управлением и перевернул транспортное средство. Существо снова сбежало, легко исчезнув в воздухе, и, по словам очевидцев, при погоне оно перепрыгивало стены высотой в 3 метра, громко смеясь и издеваясь над преследователями.

К январю 1838 года число случаев пугающе возрастает. В самых разных районах Лондона людей пугают насмерть, некоторые тяжело ранены странным когтем или когтями чудовища. Из-за невероятных по высоте прыжков и умения буквально растворяться в воздухе существо получает имя «Джек на пружинных каблуках». На каждый описанный прессой случай приходится несколько десятков гуляющих в пабе слухов. Чтобы представить масштаб паники, нужно понимать общее число преступлений, странных смертей, нераскрытых убийств и найденных тел, характерное для Лондона этого времени. Кроме того, нельзя списывать со счетов пропавших и исчезнувших по пути домой. В те годы постулат «нет жертвы — нет преступления» работал идеально. Их никто не учитывал, а кроме родных никто не искал, и нигде, кроме как от знакомых, было не узнать об их пропаже. А теперь добавьте сюда демона, орудующего в окрестностях, которого 33 года назад чуть не застрелили… и теперь он вернулся.

Одними из самых известных случаев становятся нападения на девочек Скейлз и Олсоп. Они неожиданно попадают в Таймс, делая «прыгучего Джека» по-настоящему известным. Нападение на Джейн Олсоп произошло в ночь на 19 февраля. Дело было так. В дверь дома Олсопов постучали, из-за двери раздался уверенный мужской баритон — откройте полиция Лондона. Джейн открыла. Перед ней стоял высокий мужчина в странном шлеме. Он представился офицером полиции и сказал, что буквально через дорогу они поймали демона Джека, и ему нужен свет. Дело очень срочное и он будет ждать её на месте преступления. Девочка сбегала за фонарём, набросила накидку на плечи и выбежала на улицу. Подойдя к офицеру, при свете она заметила, что его тело окутывает огромный безразмерный плащ, а в момент, когда она протянула руку с фонарём, он отбросил его полу и схватил её за руку. Под плащом полицейский был весь «белый и выглядел отвратительно и страшно». Из его рта вырывалось пламя, а глаза загорелись красным. Не говоря ни слова, он схватил её и начал рвать на ней одежду когтями, напоминавшими металлические лезвия. Она сумела вырваться и броситься обратно к дому, истошно крича. Существо достигло её на крыльце и разорвало ей руки и шею. Девочку спасли начавшие выбегать родственники. Она выжила, хоть и сильно пострадала.

На вторую девочку напали через 8 дней. 28 февраля 1838 года 18-летняя Люси Скейлз возвращалась с сестрой от их брата, мясника из Лаймхаус. В переулке им преградила путь высокая худощавая фигура в плаще и с фонарём. Когда сестры с ней поравнялись, фигура бросила в лицо одной из них горсть голубого пламени, от чего девочка ослепла и начала биться в конвульсиях. Спустя время и оказанную помощь выяснилось, что девочки серьёзно не пострадали, а зрение к Люси вернулось. История с двумя нападениями на молодых и не бедных девушек попадает в заголовки всех газет.

С этого момента Пресса с большим ажиотажем цитирует и передает странные случаи друг другу. Таймс от 14 апреля 1838 года, пересказывает репортаж «Брайтонской газеты», которая рассказывает о новом появлении прыгучего Джека. Садовник из Роузхилл, мр.Сассекс увидел что то огромное, что на четырех ногах, подобно медведю взбиралось по стенам и бегало по саду то на четвереньках то на своих двоих, грозно на него рыча.

С этого момента Джек становится настоящей городской легендой. Его называют и самим дьяволом, и русским медведем, и «джек на пружинных каблуках», и прыгучий джек. О нем делают несколько пьес. Он попадает даже в Пэнни Дрэдфул — «Жуткий пэнни» или «Ужасы за пенни». Это такое издание, типа комиксов, которое стоит 1 пенни и выходит раз в неделю. В нём регулярно рассказывали самые страшные легенды и сообщали о загадочных мистериях: Варни — Вампир, Суини Тодд, Черный бес или рыцарь дороги (про разбойника Дика Турпина), часто копипастили и писали истории по популярным произведениям, таким как «Оливер Твист», «Мартин Гузлевит». Произведение «Парижские тайны» Эжена Сю, например, было раздербанено на несколько серий и вышло под общим названием «Тайны Лондона».

После большой шумихи с девочками всё опять затихает для того, чтобы спустя 33 года начаться снова. События повторяются, как в самом плохом сне, вплоть до самых мелких деталей. В Пэкхэме и Шеффилде, где Джек был в прошлом не так популярен, в ноябре 1872 года, апреле и мае 1873 года начинает появляться всё та же фигура в плаще и с демонической внешностью, горящими глазами и когтями-пальцами. Ей последовательно дают новые имена — «Призрак Пэкхэма», «Призрак парка» — пока пресса не раскапывает Лондонские случаи про Джека и не проводит аналогии. Снова начинается паника.

Так или иначе новая волна жертв уже не так популярна. Оно и понятно, триквел получился даже хуже сиквела, который явно уступал оригинальной истории начала века. Единичные сообщения не обретают такой славы и слухи угасают. Сторонники потусторонней версии говорят о переезде Джека в штаты, где его карьера была перспективней. Скептики склоняются к тому, что скоро его затмит новый кошмар. Сначала Джек Потрошитель, а затем и политика с Первой Мировой войной.

Это мистическая история демона, рождённого в Хаммерсмит. Но есть и другая часть, не столь популярная у мистиков и суеверных любителей бабаек. 9 января 1838 года в разгар одной из истерий, например, состоялись открытые слушания мэра Лондона — сэра Джона Коуэна. Сейчас бы этот формат назвали прямая линия. Тогда публично зачитали анонимную записку от одного из горожан, подписавшегося «житель Пэкхэма». В своём письме он обличал неназываемых людей с самым высоким уровнем жизни, обвиняя их в том, что они заключили безрассудное пари, в котором один из их компаньонов взял на себя задачу посетить разные районы Лондона в трёх обличиях — медведя, призрака и самого дьявола. Обличитель писал, что такие дебильные шутки уже привели к нарушениями в психическом состоянии у семи человек, двое из которых, вероятно, умрут.

После нападения на Джейн Олсоп был пойман некто Томас Миллбанк, который на следующий же день после нападения хвастался в ближайшем пабе, что это он — Прыгучий Джек, который напугал богатую девчонку. У него также нашли белый комбинезон, огромную шинель и свечу с места преступления. Когда он предстал перед судом на Ламбет-стрит, вызвали единственного свидетеля — Джейн. Но она его же и оправдала, сказав, что злоумышленник похож, но Джек дышал огнём. А Томас так не умеет. На этом Миллбанка оправдали и отпустили домой.

Нападения далеко не всегда соблюдали разрыв в 33 года. Например в 1877 году существо напало на солдат в казармах Олдершота. Ужасная фигура подошла к караульному и нанесла несколько ударов по лицу. Караульный открыл огонь, но выстрелы не причинили монстру вреда, и существо исчезло в ночи. Позднее лорд Эрнест Гамильтон, проходивший службу в этом месте, в своих мемуарах напишет, что знал не только об этом случае, но и событиях в 1878 году, когда схожие нападения повторились и пара солдат пострадали. После чего раздали боеприпасы и усилили караул. По мнению Гамильтона, это был розыгрыш его коллеги, лейтенанта Элфри. Офицер взбодрил спящих на посту караульных, обезоружив их и выйдя к ним в маске и плаще, заставив тех бодрствовать следующие лет 10, пересказывая легенды о Джеке.

Одним из самых явных кандидатов в мистификаторы выступает ирландский дворянин маркиз Ватерволд, прозванный «безумным». В 1830-х он часто попадал в новости за пьяные драки и вообще любил странный юмор, мистификации и ролевые игры. Он пугал путешественников и рассказывал небылицы, а тем, кто не верил, регулярно бил морду.

Наиболее вероятным же объяснением такой внешней правдоподобности и массовости панических суеверий является куда более прозаичная причина. Сегодня бы эти групповые свидетельства встречи людей Викторианской эпохи со сверхъестественным назвали бы психической эпидемией. Мировая история знает их не мало. От самых разных видов массовой одержимости и кликушничества (внезапные вопли) до пляски Святого Вита и эпидемий смеха. Тремя компонентами массового психоза выступили: суеверность, заразность и самовнушение.

Суеверность. Малообразованное, высокорелигиозное общество того времени активно верило не только в бога, но и в фей, домовых, кобольдов и демонов. Вполне серьёзно существовали профессии ведьм и знахарок. Инквизиционные гонения закончились, а эпоха образованности ещё только-только показывается на горизонте.

Заразность, которая состоит из внушаемости и подражания. Внушению способствовали газеты и пресса. Единственный источник официальной информации в виде печатных изданий смешивался с публицистикой мистического и религиозного толка. Новости политики были не отделимы от «Жуткого пенни», а истории, публикуемые в одном издании, ради рейтинга могли с лёгкостью попасть в другое. При этом прессе верили в обоих случаях. Подражание. В одной из серий сериала «Доктора Хаус», лицемерный гений пытается раскусить больную с синдромом Мюнгхаузена. Женщина подсознательно очень хочет стать пациентом и копирует увиденные ею в больнице симптомы. Хаус подсказывает ей те, которых у неё быть не может. И вычисляет тем самым симуляцию. Факт встречи с прыгучим Джеком, в отличии, например, от бубонной чумы, можно было симулировать в обе стороны. Это могли делать и не в меру весёлые подражатели, и реальные бандиты-убийцы, и, собственно, сами жертвы. Отчего бы паре инфантильных юных особ не рассказать всему миру, что они видели знаменитого лондонского монстра, если на утро их уже опубликуют в Таймс, и у дома выстроится очередь из сочувствующих и любопытных. А через неделю о такой же встрече расскажет снедаемая завистью соседка, поскользнувшаяся на крыльце и в момент падения увидевшая, как что-то с хвостом и на четырёх лапах сигануло на антресоли.

Самовнушение. Будучи придуманной и рассказанной, история на самом деле может обрести материальную форму, но не в виде демона, а в виде вполне себе живых воспоминаний у больной. Огромное гипертрофированное внимание к событиям, необходимость пересказывать их по несколько десятков раз, выступать в суде и публичных слушаниях (интернета-то нет) — всё это заставляет жертву поверить и принять свою выдуманную историю как истину. То, что она неделю назад сама считала только допущением, становится истинной правдой.

Добавьте сюда век странных технологий. Невероятный подъём естественных наук в это время приносит нам появление анестетиков — эфира и хлороформа, антисептика — фенола. Начинается золотая эра хирургии. Возможность проводить сложные операции, не вызывая болевого шока и/или сепсиса, выливается в появление хирургических амфитеатров и чуть ли не театрализации образовательной науки. Расцветают опыты с электричеством, исследования физики — изобрели катодные трубки и фотографии человеческих скелетов облетают свет, гальванизмом (движения мышц умерших людей и животных под действием тока) пугают людей в цирке.

Но в то же время процветает и тяжёлый детский труд. А чем сейчас дети заняты лет так в 10? Правильно, получают образование. Без образования число тех, кто эти научные опыты понимает, остаётся предельно низким. В 1840-хх только 1 из 5 детей посещал хотя бы церковную школу, и при этом за 19 столетие Англия удвоила население. Это даёт нам ещё два кусочка мозаики. В первую очередь, рост преступности. В 1805 в Англии было произведено 4065 арестов за тяжкие уголовные преступления, в 1835 их уже 14 437, а в 1842 году — 31 309. И это, как вы понимаете, совсем не краденая с прилавка репа. Во вторую очередь, это даёт нехватку ресурсов, нужду и голод.

Важной является каждая деталь. Посмотрите, например, на три изображения Бостонской бойни 5 марта 1770 года. Жители колонии вступили в вооружённый конфликт с Британскими солдатами. Завязкой драки послужил спор солдата с оскорблявшим его мальчиком. Мальчика в итоге ударили прикладом, собралась толпа, и когда рядовому Монгомери камнем чуть не проломили башку, он выстрелил. А единичный выстрел восприняли как команду к залпу. На месте погибли трое, ещё двое от ран в больнице. Американские колониальные власти тут же использовали это событие, чтобы «сплотить нацию». Изначально в новости попала картина с хаотичной потасовкой, но в результате снятия пары копий и перерисовок, она быстро стала настоящим знаменем борьбы, на котором были изображены британцы, расстреливающие без суда и следствия мирное население, включая чернокожего матроса и собаку.

Так зарождалось искусство управления толпой, пропаганда и маркетинговые приёмы. Одна брошюра или один заголовок с провокационным содержанием «Волосатое нечто бушует в Лондоне, женщины и дети в опасности» способно вызвать истерию на следующие 100 лет и настолько глубоко осесть в массовой культуре, что это просто невероятно. Вот, например, Джек на пружинных каблуках в чехословацком мультфильме 1946 года, режиссёра Брдечки, беспощадно троллит нацистов, и вот афиша последнего Джиперс Криперса. И последнего мы побаиваемся до сих пор.