Прoсмoтрoв:
134
Кoммeнтaриeв:

В 1763 гoду в усaдьбe нeдaлeкo oт дeрeвни Клястицы в сeмьe пoручикa Пeтрa Кульнева родился сын Яков – будущий герой многих войн и сражений. Всего у Петра было четыре сына: Николай, Яков, Иван, Михаил. Причем точно даты рождения их неизвестны. Так что кто из братьев старший или младший мы не знаем, хотя принято считать (на основе одной абстрактной записи 1819 года) Якова старшим.

С 7 лет Яков и его брат Иван отданы на воспитание в Шляхетский кадетский корпус, где и пробыли полтора десятка лет. Сам корпус находился под командованием А. В. Суворова или его ближайших сподвижников и считался частью гарнизона, ему подчиненного. Поэтому великого военачальника, уже ставшего легендой, братья наблюдали часто и довольно близко. Много позднее, оправдывая свои знаменитые чудачества, Яков Кульнев признается в письме Ивану, что выбрал себе кумира и эталон для подражания – Суворова. Он станет следовать ему слепо в организации жизни и быта, а на войне все его приказы будут носить отпечаток точности, афористичности и простоты. Впрочем, как и поступки – Якова Кульнева можно отнести к сорту людей действия.

В армию Якова выпустили с серебряной медалью поручиком. Он недолго пробыл в пехотном полку и перевелся в драгуны тем же чином. Сослуживцы ценили молодого Кульнева за честность и скромность – он даже неизменным поручиком проходит целых 10 лет.

Первое время довелось ему воевать с турком. В основном в Бессарабии. Потом попал в Польшу на подавление восстания Костюшко. Перевелся в конные егеря и несколько раз отмечался командованием за храбрость. Большей частью служил в корпусе Суворова-Рымникского (уже графа, но еще не князя) и выделялся им особо как храбрый и рассудительный в сложной обстановке командир.

Художник: George Dawe

В 1784 отличился при штурме Варшавы и произведен за храбрость (впервые за 10 лет карьеры!) в ротмистры, а буквально через полторы недели – в майоры (превзошел отца в чине, который дослужился до секунд-майора). После упразднения его полка перешел в Сумский гусарский полк, а потом в Гродненский гусарский.

С 1806 много и успешно воюет с французами на прусской территории. Хотя русской армии в тех сражениях особо не везло, Кульнев неоднократно отличался в мелких стычках. Случалось, бился против улан и кирасир, хотя больше прикрывал отход Багратиона.

С 1807 года – подполковник. Трепал самого Груши. Как-то раз захватил обоз с ранеными французами и прославился рыцарским отношением к ним. Немногим позднее отбил у Нея обоз. Правда, удержать его не имел сил, а увести к своим – лошадей. Поэтому отдал распоряжение подорвать трофеи, чем наделал немало переполоху как у своих, так и у французов.

После заключения Тильзитского мира в конце 1807 попал на русско-шведскую войну, где за «безрассудную отвагу» произведен в полковники. Интересно, что получив в командование полк, Кульнев первым делом приказал гусарам отказаться от ношения сережек – тогда этот обычай существовал не только в среде казачества. По легенде поговорка «для милого дружка – и сережку из ушка» своим появлением обязана именно полковнику Кульневу.

Атака улан в битве под Клястицами. Художник: Wojciech Kossak

Сам же Яков Петрович не отличался показным лоском. Его даже обвиняли в панибратстве, хотя он просто действовал как Суворов – честно вникал в нужду и быт рядового бойца и отечески заботился о них. Сам же, даже став генералом, ходил в простой солдатской шинели и не гнался за пышностью наряда. Получал неплохое жалование и премиальные, но почти все наличные средства отдавал родственникам. Себе же оставлял совсем немного.

Питался довольно скромно – обычная каша, щи и отварная говядина составляли основной рацион. Спал в холоде и обходился одной походной кроватью даже в минуты мира на отдыхе.

В войне со шведами отличился несколькими дерзкими операциями. Кульнев вообще быстро принимал решения и действовал напористо и скоро. С 1808 года – генерал-майор. С 1809 по 1812 год после заключение мира со шведами командует полком в сражениях с турками. За ряд побед получил пенсию на 12 лет (по 1000 рублей ежегодно) и золотую саблю с алмазами.

После начала очередной войны с Бонапартом воевал в составе корпуса Витгенштейна. Интересно, что действовать ему довелось в родных местах — его гусары снова прикрывают дорогу на Санкт-Петербург и отступление основных сил.

В один из моментов переправился двумя полками и артиллерийской ротой за Двину с целью провести разведку. В результате чего подчистую разгромил два полка (300 убитых) расслабившихся французов и взял массу пленных (200 человек) во главе с генералом. Выбил врага из родной деревни Клястицы, взял в плен свыше 400 французов, от которых узнали, что Наполеон пошел на Себеж. И вскоре там же еще одна удача – в плен попали 900 французов и весь обоз Удино.

Генерал Кульнев во главе гусар под Клястицами. Фрагмент картины Николая Самокиша

Погиб генерал незадолго до своего дня рождения 1 августа 1812 года под все теми же родными Клястницами в сражении, благодаря которому Наполеон отказался от планов идти на Петербург. Во время боя, переправившись через местную речушку, попал в засаду и его отряд расстреляли французские пушки с господствующих высот. Денис Давыдов, бывший свидетелем гибели Кульнева, писал, что ядром генералу оторвало обе ноги выше колена. И что Яков Петрович последним усилием сорвал свои награды и выбросил их в реку, чтобы враг не смог в нем опознать русского генерала. Хотя французский свидетель приводит иную версию. Кульнев опрометчиво развернул свои части, не обеспечив должной охранной службы и путей отхода, за что и поплатился – во время ночной вылазки французов его, пьяного, заколол унтер ударом штыка в горло.

Гибель Кульнева, любимого и в армии, и в обществе, стала шоком для общественности. И хотя он не был первым русским генералом, погибшим в той войне (за две недели до него под Островно убили Модеста Матвеевича Окулова), именно его смерть стала поводом для ряда патриотических выступлений. По легенде сам Наполеон отметил его гибель в своей речи перед собранием штаба (со слов того же Давыдова), что не подтверждено иными источниками. Но доподлинно известно: в столичном театре во время одного из выступлений, узнав о судьбе генерала, рыдали и зрители, и артисты.

В Финляндии и сегодня высоко чтут память Кульнева, и он даже стал частью местной поэтической традиции – за свои действия во время шведской кампании. Ну а в русской литературе Кульнев – эталон доброго и храброго чудака, любимого женщинами и простым людом.