Прoсмoтрoв:
613
Кoммeнтaриeв:

Сoглaснo извeстнoму литeрaтурнoму кaнoну, янычaры нe знaли жалости ни к женщинам, ни к детям, ни к подпольным советским миллионерам. Даже их потомки отличались некоторой строптивостью в частной жизни. Такой, вот, сложился образ романтический. На деле же янычарская публика романтизмом не страдала и являлась, по сути, утилитарным образованием – такой попыткой создать совершенное оружие, которое невозможно обратить против своего хозяина. Гениальность концепции янычарского института заключалась в том, что участники его даже не являлись свободными людьми – это была плотно сбитая и правильно организованная масса рабов. Правда, с некоторыми привилегиями.

Все началось в XIV веке, когда турки увлеклись военной экспансией сопредельных территорий. Будучи по натуре народом кочевым, который предпочитает воевать верхом, они быстро ощутили недостаток регулярной пехоты в своих рядах. Особенно при штурме городов – все же брать укрепления верхом та еще задачка. Вот только свободного турка заставить спешиться не мог ни один указ – гордость не позволяла. Так что в 1330 году очередной султан изобрел гениальную схему пополнения рядов своей армии. Он присмотрелся к пленным христианам, принявшим ислам, и сколотил из них пешее подразделение для борьбы с бывшими единоверцами – тех и обучать не требовалось. Все сами умели, что нужно.

Турецкая армия защищается в битве при Никополисе, 1396 год. Иллюстратор (здесь и далее): Christa Hook

Чтобы не отвлекать новые войска от решения первостепенных задач, их подчинили напрямую султану, а религиозные обряды разрешили отправлять по упрощенному канону. Также разрешили о личных неурядицах обращаться непосредственно к султану. Не каждому лично, конечно, но по сокращенному образцу делопроизводства. По легенде, глава одной из религиозных сект дал новой султанской армии имя янычар. Что и прижилось.

Постепенно технология набора усовершенствовалась, и теперь в янычары не вербовали из числа новообращенных пленников. Их специально готовили, целенаправленно, по очень жесткой системе.

Среди покоренных народов в Османской империи имелось множество христиан (собственно, годились любые «немусульмане» за исключением иудеев). Вот у них-то и забиралась «султанская доля» – это примерно пятая часть всех мальчиков в возрасте от 7 до 14 лет – в этот период есть шанс кардинально изменить психологию и мировоззрение человека. Что успешно и демонстрировалось.

Наукам юношей обучали преподаватели-евнухи — как правило, из европейцев. Формально они также входили в гвардию султана (капыкулу) и пользовались уважением как ценные кадры

Отобранных неофитов обращали в ислам, а затем отдавали в помощники мясников или в корабельные экипажи (на галеры). Словом, приучали новобранцев к жестким условиям и тяжелому труду. А по прошествии некоторого времени, тех, кто выжил и закалился, зачисляли в подготовительный отряд, где условия содержания при строжайшей дисциплине были не сильно лучше прежних должностей.

Неопытных юношей все время изнуряли физической подготовкой и обучали искусству обращения самым разным оружием. Догматами религиозными не утруждали, но сама система внутренней иерархии строилась таким образом, что будущие гвардейцы (а таковыми они, по сути, и являлись) привыкали к мысли, что важно только мнение султана.

Любопытно, что по праздникам янычарским курсантам разрешалось тиранить христиан и евреев – представителей этих религиозных концессий в Османской империи имелось немало. Психологически ход оказался крайне выверенным. Постоянно находясь в жестких условиях, претенденты в янычарское звание получали возможность «спустить пар», убрать излишний вектор напряженности и недовольства, время от времени безнаказанно вымещая злобу на бесправных людях. Ну и приучить свою нервную систему к бесчувственности. На войне жалость к врагу не всегда приводит к победе.

Тренировка

К 25 годам происходил окончательный отбор. Лучших причисляли к янычарам, а отсев распределяли по другим вспомогательным войскам – привилегий эти неудачники уже не имели. А привилегии имелись немалые, пусть сама жизнь янычар сладостью не отличалась.

Содержались они в общих казармах. До 1566 года янычарам запрещалось жениться. Главным символом подобной армейской единицы являлся казан, котел – своеобразный знак того, что янычарам в награду за преданность всегда найдется кормежка из рук султана. Так что казан служил главным войсковым символом – рядом с ним и отмечали, и наказывали. А за потерю такого котелка карали как за потерю знамени. Так что янычары проникались немалым уважением к нему.

До XVI века янычары, по сути, поражения не знали – хорошо обученные, фанатичные, преданные, бесстрашные подразделения творили на полях сражений чудеса. Неудивительно, что многие из этого сословия получили выгодные позиции в обществе. Но эта желанность статуса и погубила институт янычар – в их ряды стали стремиться родовитые турки, которые не хотели кардинально перестраивать жизнь свою на спартанский манер. И добивались немалых поблажек. Отчего постепенно янычары превращались в изнеженную, ленивую и небоеспособную дворцовую стражу. И уже в конце XVII века лупили янычар все, кто сталкивался с ними в бою.

Янычары во время осады Мальты в 1565 году

Положение усугубляло нежелание янычар меняться и перенимать передовой военный опыт. В результате очередной султан (Махмуд II) в начале XIX века решил от них избавиться. Для чего тайно подготовил серьезную массу войск, обученных по передовым европейским стандартам.

Понимая, что неконтролируемый бунт янычар может обернуться неудачей реформ (трижды до того янычарские бунты приводили к гибели султана и смене династии), Махмуд II очень умело спровоцировал его в нужное ему время и в нужном месте. Так что, когда янычары принялись бренчать оружием и грозить двору расправой, их встретили картечными залпами полевых орудий, заранее сосредоточенных на ключевых позициях в городских кварталах. Жалости никто не испытывал – репрессии продолжались несколько дней. По сути, янычарскую братию просто вырезали, а их физические останки сбросили в море, где они какое-то время мешали судоходству, а потом воды очистились, и о янычарах забыли. И теперь это своеобразная смесь легенды и исторической страшилки с долей морали.